|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Реконструкция "темных веков" >> История англо-саксов
|
|
ШЭРОН ТЁРНЕР. ИСТОРИЯ АНГЛО-САКСОВ.
|
|
|||||||
|
|||||||
|
КНИГА III. ГЛАВА V. << КНИГА III. ГЛАВА VI. >> КНИГА III. ГЛАВА VII.
THE
HISTORY
OF THE
ANGLO - SAXONS
FROM
THE EARLIEST PERIOD TO THE
NORMAN CONQUEST.
BY SHARON TURNER
1840
ШЭРОН ТЁРНЕР
ИСТОРИЯ АНГЛО-САКСОВ
КНИГА ТРЕТЬЯ. ГЛАВА VI.
Распространение Христианства среди Англосаксов в Кенте и Эссексе. — Правление Этельберта в Кенте.
История англосаксов до настоящего времени была
представлена историей свирепых варварских племён, наделённых отчаянной храбростью, деятельной натурой, настойчивой решимостью, неимоверной
энергичностью и серьёзной боевой выучкой. И всё-таки разум их, хотя и изобиловал талантом и любовью к предприимчивости и изобретению
политических институтов, отменно приспособленных для их гражданского положения и потребностей, тем не менее, был начисто лишен письменной
культуры, непривычен к общественному сопереживанию и не склонен к интеллектуальному обогащению, на которые эти племена по природе своей
были изначально способны. Эти великие блага человеческого сосуществования были предвнесены на остров той своеобразной формой Христианства,
которая посредством благотворительности и религиозного энтузиазма папы Григория (не смотря на всё его несовершенство, по достоинству
прозванного Великим) была передана в Англию его миссионером Августином. Эти могучие интеллектуальные и нравственные государственные
преобразования были подсказаны и достигнуты последовательностью совпадений, которые имеют право на то, что бы сейчас напомнить о них.
Римское папство испытывало в отношении себя некое ревностное преимущество в
обращении германских народов, и Григорий, достигнув высочайшего сана, конечно же, должен был перенять эту предрасположенность к продолжению
подобной религиозной политики, даже если бы его собственная ревностная вера в Христианство не побудила бы его оказывать ей поддержку.
Но англосаксы на тот период не являлись единственными язычниками Европы. Вся Германия, все народы от Рейна до Северного Океана, все
славянские племена находились точно в таком же состоянии. Рим незадолго до этого сам ввёл себя в заблуждение, описывая Англию как крайне
отдаленный оторванный от остального мира остров, граничащий со скованным льдом полулегендарным Туле, а саксонским завоеванием практически
полностью отрезанный от какой-либо связи с цивилизованными областями. Похоже, она являлась страной менее всего способной привлечь
внимание Григория. Между тем одно случайное обстоятельство, делающее честь его сердцу, обратило поток чувств Григория к нашему острову
задолго до того, как он достиг регалий понтифика.
В Европе существовала практика торговли рабами – купли и их продажи;
и подобное имело место даже в западной столице Христианской церкви. Белая кожа, ниспадающие локоны и великолепное самообладание неких
молодых людей, выставленных там на продажу, тронули душевные чувства Григория, проходившего однажды в Риме по рынку (1).
На его расспросы, из какой страны они были привезены, последовал
ответ – из Британии, жители которой все как один белокурые. Они язычники или христиане, был его следующий вопрос, – свидетельство не
только его абсолютного незнания положения дел в Англии, но и того, что, до сего времени, Британия не занимала и малой толики его внимания.
Узнав же, что они до сих пор являются идолопоклонниками, он с глубоким вздохом воскликнул: "Какая жалость, что за столь прекрасной
наружностью скрывается душа, лишенная внутренней благодати!" Ему сказали, что они – англы. В названии их народа его ухо уловило буквальное
сходство. Великодушное стремление изменить их жизнь к лучшему стремглав завладело его мыслями, и он выразил свои чувства, взволновав своих
слушателей замечанием: "Это весьма подходит им; у них ангельские лица, и они, должно быть, сонаследники ангелов на небесах". Более
искренняя благожелательность, чем в этих внезапных излияниях Григория, возможно, никогда не исходила из человеческого сердца. То, что их
далёкая страна Дейра напомнила фразу «De ira» для его доверчивой души, видимо, подразумевало, что им крайне необходимо вырваться из-под
гнева Господня. А когда он услышал, что их короля зовут Элла, гармония созвучия этого имени с замыслом, только-только зародившимся в
его голове, завершила впечатление всей сцены. Его религиозное исступление, достигшее наивысшей точки, вырвалось наружу: "Аллилуйя! Хвала
Создателю должна быть воспета в этих землях" (2). Эта последовательность пусть и словесных созвучий навсегда запала ему в душу
неизменным впечатлением самой доброжелательной природы. Он, не мешкая, отправился к тогдашнему папе и просил его послать миссионеров
для обращения народа англов, предложив себя для осуществления этой цели. Его ходатайство отклонили, но этот замысел не покидал его
голову до тех пор, пока ему не представилась возможность своими силами осуществить его. Поскольку Элла умер в 589 году, это событие,
должно быть, произошло чуть ранее этой даты.
[592.] В
592 году Григорий стал папой и спустя четыре года предпринял попытку воплотить в жизнь свой благотворительный замысел. Он выбрал монаха по
имени Августин, наиболее подходящего для руководства подобной миссии, добавив в помощь ещё нескольких близких по духу монахов. Они начали
свой путь, но ужас встречи с народом столь свирепым, как саксы, особенности их жизни, а также незнание языка, сломили их решимость и рвение.
Они остановились, дабы возвратиться в Рим, и послали Августина назад умолять Григория не настаивать на продолжении их предприятия, столь
опасного и, похоже, столь же безнадежного (3).
Григорий убедил Августина продолжить миссию и ответил на
просьбы остальных коротким, но выразительным письмом. Он заметил им, что было бы менее позорно отклонить обязательства
в начале действа, нежели отказаться от них, уже начатых. А поскольку их предприятие является делом весьма благим, то,
уповая на помощь Господа, им необходимо продолжить его. Он напомнил им о славе, которая в мире ином будет воздана им
за страдания, и, назначив Августина их аббатом, повелел повиноваться его указаниям, ибо даже такая небольшая община
нуждается в действенном настоятеле (4).
[596.] Он написал также епископу
Арля, вверяя этот отряд «религиозных искателей приключений» его дружбе и поддержке. С этой же целью он разослал письма и
другим прелатам во Франции. Он просил покровительства франкских королей в начатом ими деле; а также пытался заинтересовать
Брунгильду, одну из их королев, посодействовать в нём. В миссии приняли участие сорок человек (5).
Первым из королевств октархии, куда они направились, был Кент, а
привело их туда вполне понятное обстоятельство.
Этельберт, начавший свое правление со злополучного нападения на
Уэссекс, впоследствии столь часто подвергался военным действиям со стороны других саксонских королей, что с трудом сохранил
свои владения от завоевания (6). Невзгоды и опасности сделали его мудрее. Его последующие шаги были более успешны. Он сделался бретвальда саксонской октархии и властвовал над ней вплоть до самого Хамбера на севере.
Обстоятельством, благоприятствующим миссии Августина, являлся брак
Этельберта с Бертой, принцессой франков. Воспитанная в христианстве, она оговорила право на отправление своих религиозных
обрядов после бракосочетания (7). Именно в Кент, и именно к этой королеве направлялся Августин со своими спутниками и
толмачами, предоставленными королём франков.
Августин послал одного из них к Этельберту, дабы объявить,
что он прибыл из Рима и доставил блоговестника, который предвещает тем, кто будет послушаться ему, вечное блаженство на
небесах и царство, которому не будет конца. Король, которого поведение его королевы лишило всякой враждебности по отношению
к Христианству, повелел оставаться им на Танете, месте их высадки, и снабжать всем необходимым, пока он не определится с
тем, как должно поступить с ними.
[597.]
Заинтересованная их прибытием королева вряд ли бездействовала. Но независимое волеизъявление любого англосаксонскго племени и влияние
их уитенагемотов вкупе с противодействием саксонских жрецов заставила Этельберта выдержать паузу. После многодневного раздумья он
прибыл на остров и приступил к разговору. Он сидел под открытым небом, опасаясь, что, прими он их в доме, то подвергся бы власти
колдовства, если бы таковым они воспользовались. Они предстали перед ним со скромной, но производящей волнующее впечатление
церемонией. Выступали они стройной процессией, которой, словно знамя, предшествовал серебряный крест, за ним несли расписанный
образ Спаса, и по мере приближения, воспевали литанию. Король повелел им сесть, и они поведали ему и знати, его сопровождавшей,
своё миссионерское поручение (8). Этельберт отвечал со степенной и весьма дружелюбной рассудительностью. "Ваши речи и обещания
весьма хороши, но они новы и непривычны для нас, поэтому я не могу принять их и отречься от верований, которых я и весь народ
англов придерживались столь долго. Но если вы решите остаться у нас, не бойтесь; поделитесь с нами тем, что вы считаете добрым
и истинным, и мы не причиним вам вреда. Напротив, мы окажем вам гостеприимство и обеспечим всем, что нужно для жизни. Мы также
не запрещаем вам обращать в вашу веру, всех, кого сможете". Он пожаловал им в своей столице Кентербери дом для проживания и позволил
проповедовать, как им заблагорассудится (9).
Они вступили в город, воспевая литании, посчитав, что тем
самым заинтересуют жителей. Их разнящиеся от обрядов саксов молитвы, ночные службы и соблюдения постов вызвали благоговейное восхищение
тех, кто посетил их; и многим их беседы были в радость. В восточной части города с римских времён была возведена церковь, посвященная
св. Мартину, которую королева использовала в качестве своей молельни. Здесь они пели, поклонялись Господу, совершали мессу и
проповедовали, пока не окрестили несколько новообращённых. Благоприятное впечатление, исходившее от их обрядов, распространилось
так стремительно, что, наконец, сам король попал под его влияние и обратился в Христианство (10). Ни в какой части мира распространение
Христианства не носило столь доброжелательный характер.
Специфическая модель этой религии, которую последовательно
представляли Григорий и Августин, была, конечно же, той доктриной, которую в это время открыто исповедовал Рим. Она являлась
наилучшей доктриной когда-либо признаваемой Римом. Не существовало ничего лучшего, чего бы были способны объять или создать тот
век или предыдущая эпоха. Она представляла собой смесь догматов, обрядов, церковных правил и устройств, восходящих частью к
Священному Писанию, частью к традициям, частью к решению предшествующих церковных соборов и предписаниям предыдущих пап, а
частью к народным обычаям и идолопоклонству, которым позволили раствориться друг в друге. Но, из всех остальных, это была
самая впечатляющая модель, которую могли представить как ее проповедники, так и духовная мысль того времени. Также нет ясности
в том, могли ли бы неофиты предпочесть, либо воспринять какую-либо иную, более ясную систему взглядов? Папское духовенство в
то время являлось самой просвещенной частью западного мира, и доктрина, предложенная им, видимо, превосходила любую, которую,
мог бы принять языческий разум.
Папа не ослаблял своего пристального внимания в отношении
новорожденной церкви. Он послал Августину паллий, небольшое дополнение к облачению, отличительный знак сана архиепископа, и письмо
с наставлениями по формированию английской церковной иерархии, а также несколько книг (11), церковные сосуды, одеяния, украшения
(12), да набожных людей ему в помощь, которые впоследствии принимали активное участие в обращении остальной части населения
острова. В Кентербери Августин восстановил из руин ещё одну британскую церковь, созданную в римские времена, и приступил к
строительству монастыря (13). Король оказывал ему поддержку и помогал во всех его начинаниях. Впоследствии же Этельберт получил
известность как учредитель первых изданных саксонских законов, дошедших до нас. Этому важнейшему национальному достоянию он,
по-видимому, был обязан своим христианским учителям, ибо не существует ни одного свидетельства тому, что до него саксы создавали
какие-либо письменные источники. Григорий же, отослав на остров "множество книг", положил начало его интеллектуальному и
религиозному образованию (14).
[604.]
После семи лет успешных стараний Августина в Кенте, он рукоположил двоих клириков – Меллита и Юста – из тех, кто прибыл из Рима
позднее остальных, в епископский сан и отправил их в королевство Эссекс. В то время там правил Саберт, сын сестры Этельберта. Новая
религия была благосклонно принята, и Этельберт, превосходящему могуществу которого это небольшое государство было подвластно, начал
возведение церкви св. Павла в Лондоне, главном городе Эссекса (15).
Августин прожил не долго и не мог воочию оценить ту огромную
пользу, которую он привнес в Англию. Он умер в год отправления миссии в Эссекс. Этельберт пережил его на одиннадцать лет. Сын этого
короля Эадбальд восстановил саксонское язычество в Кенте и изгнал христианских священнослужителей. Три сына Саберта уподобились ему
в Эссексе. Правда, это преследование продлилось не долго. Одна незатейливая выдумка Лаврентия, преемника Августина, весьма встревожила
Эадбальда. Он предстал перед королем, кровоточащим жестокими шрамами от бичевания; и отважно объявил, что получил их ночью от св. Петра,
ибо обдумывал свой отъезд с острова. Замысел в точности соответствовал уровню интеллекта и суеверия короля. Непреодолимое чувство
страха, что подобное наказание может быть нанесено той же невидимой рукой уже ему самому, в корне изменило его взгляды, и он предстал
ревностным другом новой веры. Изгнанные епископы были возвращены, а древние саксонские обряды навсегда покинули Кент и Эссекс (16).
Лаврентий владел высшим саном всего два года, а когда он почил,
Меллит, обративший в христианство Эссекс, занял его место. То был муж из благородного семейства и такой деятельной натуры, что даже
подагра, которой он жестоко страдал, не являлась препятствием для его неослабевающих усилий в интеллектуальном и духовном развитии
народа саксов. Все эти ранние прелаты владели своим саном в течение весьма короткого времени. На пятый год Меллит умер, и преемником
его стал Юст, его римский партнер и соратник (17). Поскольку Григорий отбирал людей, которые бы лучше других подходили для достижения
его целей, вполне вероятно, что выбор его пал на священнослужителей наиболее почтенного возраста (18).
(1) Летописец монастыря Сент-Огастинс в Кентербери В. Торн упоминает,
что там было трое мальчиков: "Videt in foro Romano tres pueros Anglicos", Decem. Script, p. 1757. В англосаксонской гомилии
на рождение Григория, изданной г-жой Элстоб, говорится, что английские торговцы отвозили их в Рим, и что подобная практика
процветала: "Tha gelamp het æt sumum sæle swa swa gyt for oft deth, thæt Englisce cythmen brohton heora ware to Romana byrig.
And Gregorius eode be thære stræt to tham Engliscum mannum heora thing sceawigende. Tha geseah he betwixt tham warum cypecnichtas
gesette. Tha wæron whites lichaman and fægres and wlitan man and æthelice gefeaxode" («Случилось тогда однажды, как это до
сих пор часто случается, что английские торговцы привезли свои товары в город Рим, и Григорий прошел по улице к англичанам
посмотреть их товар. Тогда он увидел среди их товаров юношей, выставленных на продажу; это были люди светлые телом и привлекательные
лицом, с превосходными волосами» – прим. al_avs), p. 11. <текст>
(2) Беда, ЦИ, кн. II, гл. 1. Это событие, вероятно, стояло перед глазами
Григория, когда он писал нижеследующий пассаж в Моралии на Книгу Иова: "Ecce lingua Britanniae, quae nil aliud noverat, quam
barbarum frendere, jamdudum in divinis laudibus Hebraeum cepit, Halleluia, resonare" («Язык Британии, недавно еще производивший
лишь варварский скрежет зубовный, ныне учится петь хвалу Богу с еврейским “Аллилуйя”». Перевод В.В. Эрлихмана –
прим. al_avs), lib. xxvi. c. 6. p. 688. ed. Paris. 1640. <текст>
(3) Беда, кн. I, гл. 23. <текст>
(4) Беда, кн. I, гл. 23. <текст>
(5) Эти письма Григория опубликованы в четвертой книге двенадцатитомного
собрания его весьма разносторонней переписки. Доктор Смит отобрал те, которые касаются этой миссии в своих дополнениях к Беде (№ 6),
а г-жа Элстоб перевела их в своем приложении (p. 7, etc). <текст>
(6) Мальмсб., кн. I, гл. I. <текст>
(7) Беда, кн. I, гл. 25. Hunting. 321. <текст>
(8) Беда, кн. I, гл. 25. Гомилия кратко упоминает суть обращения Августина:
"Hu se mildheorla hælend mid his agenre throwange thisne scyldigan middanearde alysde and geleaffullum mannum heofena wices inþær georonode"
(«Как милосердный Иисус страстями своими искупил грехи этого мира и открыл для уверовавших мужей вход в царство небесное» – прим. al_avs),
p. 34. Содержание проповеди подробно изложено Джосселином (Angl. Sac. vol. ii. p. 59), а перевод приведен у Элстоб (p. 33). <текст>
(9) (Текст приводится по Беде, гл. 25 в переводе В.В. Эрлихмана – прим. al_avs).
Однако саксонский перевод Альфреда этой речи, возможно, наиболее точно передаёт реальные слова Этельберта: "Fsgere word this synd and gehat
the gebrohton and us rascgath. Ac forthon hi niwe syndon and uncuthe, ne magon we nu gyt tha gethaflgean tha we forlstan lha wisan the welangere
tide mid ealle Angel theode heoldan. Ac forlhon the ge fcorran hider aellheodige coman and thass the me gethuht and gesawen is tha thing tha
the soth and betst gelyfdon, tha ge eac swylce wylladon us tha gemaensuman, ne wyllath we fordhon eow hefige beon: Ac we pillath eow
fremsumlice on gaestlithnesse onfon and eow andlyfne syllan and cowre thearfe forgifan. Ne we eow beweriath tha ge ealle tha the ge
magon thurh eowre lare to eowres geleafan aefestnysse getheode and gecyrre", p. 487. <текст>
(10) Беда, гл. 26. <текст>
(11) Беда, кн. I, гл. 29. Ванли приводит список книг, посланных Григорием. Это были:
1) Библия в двух томах, некоторые страницы были украшены фиолетовой и розовой красками. Ещё во времена Якова Первого она пребывала в
целости и сохранности; 2) Псалтырь св. Августина, содержащая Кредо, Отче Наш и несколько латинских церковных гимнов; 3) две копии Евангелий
с десятью Канонами Евсевия [Кесарийского], их предваряющих; одно из них, по мнению Элслоб, находится в Бодлианской библиотеке, другое же – в
Кембридже (p. 42); 4) ещё одна Псалтырь с гимнами; 5) книга, содержащая сказания о страданиях апостолов, с серебряным образом Спасителя
нашего, воздающего молитву; 6) ещё одна книга о мучениках, имевшая на лицевой стороне ореол из позолоченного серебра, обрамленный хрусталем
и бериллами; 7) толкование Посланий и Евангелий, переплет которого содержал крупный берилл, обрамлённый хрусталем. Августин также привёз
Пастырское Правило Григория, позднее переведённое Альфредом. Смотри Elstob (p. 39-43) и Wanley (172), чьи изложения приводятся по Томасу
де Эльмхаму, монаху аббатства Сент-Огастинс времён Генриха Пятого. Смотри также Cave, Hist. Lit. p. 431. <текст>
(12) Перечень облачений, сосудов, мощей и etc, присланных Григорием, Элстоб
приводит по Ванли, App. 34 — 40. <текст>
(13) Беда, кн. I, гл. 33. <текст>
(14) Там же, кн. I, гл. 29. <текст>
(15) Беда, кн. II, гл. 3. <текст>
(16) Там же, кн. II, гл. 5, 6. <текст>
(17) Беда, кн. II, гл. 7, 8. За свои новации в церковном песнопении Григорий также
заслуживает право на нашу благодарную память. Он преобразовал хорал св. Амвросия [Медиоланского] и расширил его диапазон, введя четыре
новых тональности или лада в canto fermo; он сформировал римский или Григорианский хорал, который посланные им монахи-миссионеры ввели в
Англии. В некоторых случаях он до сих пор используется в римско-католической церкви, особенно во время Великого поста. Считается, что в
нём присутствуют широта, величие и простота, делающие его подходящим даже для современных композиторов. Григорий первым отделил певчих от
остального духовенства и сделал первый шаг по направлению к нашей ныне существующей системе нотных обозначений, используя буквы латинского
алфавита для начальных семи нот октавы вместо более трудной для понимания греческой записи. Choron. Hist. of Music; смотри так же Историю
Музыки Хогарта. <текст>
(18) Григорий, если исходить из его работ и обширной переписки, представляется человеком
редкой активности, выступающим в духе истинного Христианства. Он, как Альфред Великий, являет собой пример того, сколь много активно мыслящий
человек может совершить даже в состоянии серьезной телесной немощи. Ибо этот неутомимый папа редко когда пребывал в добром здравии. В одном из
писем он пишет из Рима: "Я почти одиннадцать месяцев прикован к постели. Я столь угнетён подагрой, что жизнь моя – тяжкое наказание. Я
ежедневно падаю в обморок от боли и надеюсь на смерть как на своё избавление. Среди духовенства и жителей города, редкий гражданин или раб
освобожден от лихорадки". L. 7. Ep. 127. На следующий год в обращении к Евлогию Александрийскому он обмолвился: "Около двух лет я был прикован
к своей постели, постоянно страдая от боли: зачастую я был вынужден, изнемогая от неё, возвращаться в постель, едва её оставив. Вот так я
умираю ежедневно, и, тем не менее, всё ещё жив". В другом письме он говорит о терзающей его головной боли, а в ещё одном – о мучительном
испепеляющем жаре, который овладел всем его телом и лишил его душевного покоя и утешения. В своем предисловии к Иову, да и в других местах,
он упоминает различные недуги, которые жестоко и практически непрестанно причиняли ему страдания. <текст>
© перевод al_avs, 2011
КНИГА III. ГЛАВА V. << КНИГА III. ГЛАВА VI. >> КНИГА III. ГЛАВА VII.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
© Webmaster britanniae |
