THE
HISTORY
OF THE
ANGLO - SAXONS
FROM

THE EARLIEST PERIOD TO THE

NORMAN CONQUEST.

BY SHARON TURNER

1840

ШЭРОН ТЁРНЕР

ИСТОРИЯ АНГЛО-САКСОВ

КНИГА ТРЕТЬЯ. ГЛАВА I.

Прибытие Хенгиста. — Его Взаимодействия и Войны с Бриттами и окончательное
Поселение в Кенте.

     До сего момента повествования Англия, заселенная ответвлениями киммерийских и кельтских племен, несомненно, посещалась финикиянами и карфагенянами, а потом была занята римскими войсками и колонистами. От этих сменяющих друг друга народов она приобретала всевозможные блага, какие только каждый смог передать. Однако в пятом столетии наступил период, когда и Англия и юг Европы были захвачены и подчинены народами новой формации, постепенно выкристаллизовавшимися среди войн и перипетий пространства, населённого германцами. А привив свои собственные нравы, законы и учреждения, они, как оказалось впоследствии, способствовали рождению национальных и социальных новшеств, превосходивших достижения Греции или Рима. Поэтому англосаксонское вторжение в Британию не должно рассматриваться как варваризация страны. Наши саксонские предки привнесли вместе с собой превосходный семейный и нравственный характер и зачатки новых политических, юридических и интеллектуальных благ. Неотвратимый период кровопролития и опустошения имел место до момента, пока они сами и их новые порядки не утвердились на острове. Но когда они окончили своё завоевание, они заложили основы того национального устройства, той внутренней формы правления, тех специфических устоев, той женской скромности и той мощи и направленности мысли, которым Великобритания обязана своему социальному развитию, достигнутого ею с таким блеском. Некоторые черты культуры, обнаруженной ими на острове, помогли привести к этому грандиозному результату. Их опустошения устранили значительную часть нравственного вырождения, на которое мы выше ссылались.
     Не смотря на то, что в художественной литературе романтические королевства почти всегда разрушаются волею неприятеля, в действительности же никакие величайшие потрясения государств не происходят без предварительного и согласованного действия многочисленных политических факторов. Саксы, нападавшие на Британию в течение почти двух столетий, добились успехов не больше, чем полуголые Scoti из Ирландии. Они грабили там, куда нежданно прибывали. Они терпели поражения, когда сталкивались с военным или военно-морским сопротивлением. Хенгисту и Элле повезло бы не более, чем их грабящим единоплеменникам, что предшествовали им, если бы события дня не помогли провести их и их преемников от изгнания и пиратства до права собственности и королевств английской октархии.
     Среди суверенных государств, на которые остров был разделен, и гражданских раздоров, которые вызвало это разделение власти, по-видимому, один из правителей назначался верховным монархом в дополнение к совету остальных вождей. Совет упомянут всеми древними авторами, рассматривавшим этот период (l), и Гуртейрн (Gwrtheyrn) назван каждым в качестве главенствующего властителя (2).
     Гуртейрн упомянут как надменный и жестокий тиран, но этими качествами Гильда характеризует большинство бриттов – как духовенство, так и светские лица (3). Их верховный король, видимо, поступал под стать корыстному нраву своих современников и был окружен многочисленными политическими трудностями, которые могли бы смутить и более мудрого и лучшего человека. Его власть была оспорена (4) военачальником римского происхождения, чьи родители погибли обладая императорским пурпуром, и кого Гильда нарекает Амбросием (5) Аврелианом. Скотты и пикты беспокоили остров повсюду, куда они могли только проникнуть (6), а среди людей бушевала смертоносная чума (7), которая, видимо, распространилась по большой части мира (8). Но самым великим несчастьем Британии являлись многочисленные мелкие суверенные государства, на которые, после отбытия римлян она была раздроблена (9). Гуртейрн должен был столкнуться с каждым из этих зол и одновременно со всеми приблизительно в одно и то же время. Страна стала выказывать недовольство из-за своих страданий, и ее ропот усугубил рост гражданских раздоров этого периода. Королевская власть не благополучна, когда властитель непопулярен. Если горючий материал мятежа накапливается во всех закоулках, беспокойство встревоженного общества редко когда не пожинает плоды событий или личностей, зачинающих неотвратимое пожарище.
     [Прибытие Хенгиста. 449 Р.Х.] При таком положении дел в стране три саксонские циулы или ладьи прибыли из Германии к (или встали вблизи) британскому побережью; их предводителей называли Хенгистом и Хорсой, двумя братьями и потомками Водена. Поскольку их численность была слишком мала для завоевания, их посещение, должно быть, являлось либо вопросом несчастного случая, либо целью скоротёчного грабежа. Ненний говорит, они были изгнанниками (10).
     Если мы оценим численность этих саксов исходя из размера датских судов более позднего времени, то она, по-видимому, не превышала трех сотен человек (11), и нет никакой причины полагать, что корабли саксов, как они упомянуты Сидонием, были больше. Прибывшие, по-видимому, были из тех саксов, кто в это время поддерживал Арморику и держался вблизи побережья Франции.
     Они достигли Эббсфлита (12) у острова Танет, около Ричборо. Король и британские вожди тогда держали общий совет относительно наилучшего способа отражения своих ирландских и шотландских противников, и было решено нанять этих саксонских авантюристов в качестве вспомогательных солдат (13). Таким образом, они были наняты на службу против северных захватчиков – пиктов, скотов и других неприятелей; им обещали пищу и одежду и разместили на Танете (14). Их первоначальные усилия, как сказано, предпринятые против ирландцев и пиктов во исполнение своих обязательств, принесли немедленный успех (15). Но мало было подавить одиночный набег этих настырных неприятелей. Их обыкновением было – напасть, разграбить, отступить и вернуться обратно; и если один участок чересчур охраняли, сделать попытку с другого. Все пираты в любое время используют эту тактику и выказывают эту настойчивость. Поэтому недостаточно было отразить первых противников; а для большего были необходимы силы помощней. А поскольку численность шедших с Хенгистом была невелика, то вполне естественно, что он посоветовал пригласить большее количество своих соплеменников, коли они должны были нести службу, удерживая длительную оборону (16). Король согласился, и они послали на свою родину за подкреплением (17).
     И ни в коем случае мы не должны прибегать к помощи Видукинда (Wittichind) касательно речи послов. Будучи саксом, он, по-видимому, был совершенно не осведомлен о саксонской старине (18). Мы должны прочувствовать рвение, направленное на отвагу и дух авантюризма молодёжи Ютландии, откуда Хенгист собственно и прибыл (19). Хенгист, возможно, и преувеличивал – используя в качестве приманки – вероятность небывалого роста славы; однако же, высокие амбициозные замыслы не являются изначальным стремлением непритязательных судеб: благоприятные события исподволь приучают чаянья стремиться к большему. Один нежданный успех служит поводом для дальнейшего возвышения, предпринимаемого коли величие, доселе абсолютно невероятное, не достигнуто с лёгкостью, поражающей авантюриста. И, тем не менее, в начале своей службы маловероятно, чтобы Хенгист со своими скудными средствами мог замыслить план завоевания такой густонаселенной страны как Британия. Вокруг пребывали гражданская междоусобица, раздробленность власти и противоречащие друг другу интересы несчастного острова, и события прежде не предвиденные – что, как правило, возникают в неспокойные периоды общества – позволили ему ощутить доступность долговременных поселений и возжелать ими овладеть. Таким образом, мы не должны питать иллюзию, будто его изначальное приглашение сулило некие радужные надежды, или что его первозванное подкрепление прибывало в поисках тронов. Меч сакса был готов к любому предприятию; война и грабёж являлись его излюбленными забавами, и вполне вероятно, что при первом же кличе Хенгиста многие сходились толпами, зная лишь то, что они созданы, что бы драться и по заслугам получать вознаграждение.
     Саксы тогда, как мы рассказывали выше, распространились от Эльбы до Рейна, и древнесаксонский летописец описывает их активное участие в грабежах в этот период по всему морскому побережью от Голландии до Дании (20).
     Последующая деятельность Хенгиста нашими древнейшими хронистами в подробностях не освещена: её главный итог – оккупация Британии англосаксонскими племенами и пришедшие за ней поражения и страдания бриттов – пусть резко, но всеобъемлюще отображён. Немногие из произошедших событий упомянуты, да и те нелегко согласовать с какими-либо определёнными временными вехами. Всё, на что способен критический анализ, это отобрать события, кажущиеся бесспорными, да присовокупить замечания, что напрашиваются сами собой.
     Лишь на седьмом году своего прибытия в Англию Хенгист заявил об основании своего королевства в Кенте (21). Таким образом, между его прибытием и его утверждением лежал шестилетний период; и этот интервал был заполнен тремя стадиями событий, в целом упомянутыми, хотя и не раскрытыми в деталях. Они включали его борьбу против пиктов и ирландцев – его союз и дружбу с Гуртейрном и бриттами, его последующие военные действия против них и окончательное завоевание Кента и превращение его в королевство, которое он передал по наследству своим потомкам. Эти события следовали в вышеизложенном порядке; правда, продолжительность каждого из них, определить ныне не представляется возможным.
     Последствия призыва на службу Хенгиста и его дружины явились настолько погибельными для бриттов, что изначальная стратегия принятия такого шага была повсеместно осуждена. Но она не была единоличным решением Гуртейрна. Она являлась единодушным решением общенационального совета королей и правителей, сделавших выбор в пользу её принятия. Она представлялась им целесообразным средством защиты побережий острова от морских набегов ирландцев и пиктов – одно племя варваров должно быть нанято для борьбы против других; ибо в глазах романизированных бриттов все эти пиратствующие захватчики воспринимались варварами и упоминались ими именно так. Предполагаемая цель предприятия была незамедлительно достигнута. Хенгист победил грабителей, кровавая расправа над которыми в итоге положила конец их вторжениям (22). Заранее предугадать, что приём на службу ради достижения нужной цели нескольких сотен саксов, подвигнет весь народ Angli и большую часть континентальных саксов и ютов покинуть свои домашние очаги и эмигрировать в Британию, подразумевал бы способность пророческого предвидения и не являл никакого позора для испытывающих бедствия бриттов. Ничего подобного в тот момент с островом не случилось. Саксы не представляли собой подобно римлянам могущественную и цивилизованную империю, целью которой были всё новые и новые завоевания. Они были слишком мелкими и разрозненными грабителями; живыми, смелыми и упорными, но теми, кого всегда могло отразить необременительное проявление боевой бдительности. Именно поэтому у Гуртейрна и совета бриттов не было никакой причины предугадывать новоявленное душевное стремление к необратимому владычеству и территориальному завоеванию, которым впоследствии вдохновилась такая многочисленная часть саксонской конфедерации; а уж тем более их способность свершения подобных честолюбивых замыслов.
     Осуждением, которому бритты наизаслужено подвергаются, является то, что, когда эти намерения начали проявляться, для их пресечения не было создано и намёка на могучую систему единения и патриотического сопротивления. С этой точки зрения пороки их государственного строя и нездоровые страсти Гуртейрна повлияли на утрату независимости страны. Правители продолжали враждовать друг с другом, каждый пользовался поддержкой своего населения; и Гуртейрн воспользовался мыслью задействовать помощь Хенгиста против тех, кто преисполнился зависти к его власти или же стал его соперником.
     В то время, когда Хенгист добивался согласия на упрочение своих сил, остров подвергался бесчисленным атакам врагов, которые прибывали со стороны моря и выбирали удобные места для своих нападений. Тем самым, это подкрепление было жизненно важно для страны, продолжавшей политику использования иноземных наёмников. Ещё семнадцать циул прибыло с его дочерью Равеной (23); а потом ещё сорок с его сыном и родичем, которые, разграбив на своём пути Оркнеи и Шотландию, были размещены у шотландского побережья близ стены (24).
     За время несения службы в проявлении радушия между Хенгистом и (25) бриттами произошла перемена. [455.] С тем, что Хенгист пригласил Гуртейрна на пиршество, где белокурая и голубоглазая Ровена исполняла обязанности виночерпия до тех пор, пока британский король, опьянев от вина и любви, в итоге не получил её в жёны, мы должны считаться, если хоть сколько-нибудь доверяем Неннию (26). Однако же бремя их вознаграждения убавило благодарность бриттов, а боевая мощь, обеспечившая успех саксам, встревожила тех, кому они принесли пользу. Цель, ради которой их нанимали, была достигнута, и местные жители жаждали их отбытия: но у военных авантюристов не существует дома как такового; оставив мирную жизнь и её покой ради славы и преимуществ удалой брани за морем, их новые обычаи и награды не сочетались с тишиной и довольством сельского забвения. Саксо-юты отказались оставить своё месторасположение на Танете: они потребовали увеличения довольствия и заявили, что в случае отказа воспользуются для своего снабжения грабежом (27). У бриттов хватило духа, дабы негодовать по поводу их требования, но не мудрости – чтобы объединиться для их изгнания; и третья стадия взаимодействия, на которую мы ссылались, началась.
     Саксы заключили мир с пиктами, сосредоточили свои силы и, подражая тем, для подавления кого они были наняты, подвергли разорению ближайшие города и селения от восточного моря до западного (28). Сопровождавшиеся опустошения описаны со всеми подробностями. Разрушенные общинные и частные здания, умерщвлённые правители со своими людьми и священники у алтарей, бегство части населения в монастыри, других – в леса и горы, и множества – на чужбину, подразумевают успешные разорительные действия, совершённые первоначальным выступлением Хенгиста и его ютов против неподготовленных и изумлённых местных жителей (29).
     Тем не менее подобные победоносные опустошительные набеги не могли продолжаться вечно. Эти бедствия побудили бриттов к большей мудрости в политике и отваге в сопротивлении. Себялюбие стало причиной поведения, которого не предполагал патриотизм. Было принято решение о мощнейшей системе обороны, и возглавлять её был назначен Гвортемир (Guortemir), сын Гуртейрна. В ряде сражений, произошедших между ним и Хенгистом с Хорсой, победа переходила из рук в руки. Неннием прямо заявлено, что Гвортемир три раза побеждал и осаждал Хенгиста и его ютов и в конце концов изгнал их с Танета и Англии. Он добавляет, что на протяжении пяти лет, вплоть до смерти Гвортемира, они пребывали вне острова (30). Поскольку Гильда утверждает, что захватчики на какое-то время вернулись домой (31), а Беда, даром что сакс, допускает сей факт, включая его в свою историю (32); поскольку Хенгист начал править в Кенте лишь спустя шесть лет после своего прибытия на остров (33), и поскольку существуют несколько заморских преданий о том, что за время своего отсутствия в Англии он основал Лейден (34), – его временное изгнание и неимоверная самоотверженность бриттов в этот период, как кажется, имеют право на доверие.
     Бриттов, объединившихся против Хенгиста, возглавили два сына Гуртейрна – Гвортемир и Категирн. Первое побоище произошло на [реке] Деруэнт (35); следующее – в месте, называемом Брод Орлов, ныне Эйлесфорд (Aylesford) в Кенте – ознаменовалось смертью Хорсы со стороны саксов и Категирна у бриттов (36); третий бой вёлся в Стонаре на побережье моря, обращённом к Франции, после чего саксы бежали к своим циулам (37). Британским вождем, предводительствующим во всех этих столкновениях, был Гвортемир. Правда небылица затуманила его право на славу. Мы можем воздать ему все хвалы, которых требует Кембрийская признательность, даже не доверяя тому, что он с корнями вырвал дерево и выкорчёванной дубиной пришиб Хорсу и одолел саксов (38). Храбрость испокон веку являлась характерной чертой Cymry, и от всякого неправдоподобного подвига они могут отказаться без какого-либо ущерба для своей славы.
     Гвортемир умер, Хенгист, как сказано, возвратился с подкреплением своему войску, которое в конечном счете оказалось непреоборимым (39); тем не менее он, как повествуется, вновь завладел устойчивым положением на острове лишь после вероломной резни британских вождей во время пиршества. Рассказ Ненния изображает его не только просящим о замирении, которое закончилось приглашением бриттов на дружественное застолье, но и как отдавшего приказ своим саксам явиться со спрятанными под одеждами их короткими ножами, и после его восклицания – "Nimed cure saxes" ("Обнажите ваши мечи") – умертвить всех за исключением Гуртейрна. Встреча состоялась и беспощадное вероломство свершилось (40). Ныне невозможно определить насколько это – или хоть что-нибудь из этого – правда; в противном случае фатальный исход, если таковой произошёл, следует отнести к предумышленному злодеянию. Два столетия спустя, один валлийский бард ссылался на бедствие подобное этому, правда, без определенных исторических деталей (41).
     Поскольку Ненний приобщает к истории Гуртейрна эпизоды бесспорно вымышленные (42) и вставляет якобы неоспоримые небылицы о св. Германе при обстоятельствах, которые истинная хронология епископа опровергает (43), он, вероятно, либо выдумал, либо, по меньшей мере, приукрасил эти события. Пиршество, опьянение, непреднамеренная ссора и столкновение, возможно, имели место; и схватка, возможно, привела к гибели бриттов. Но это – все, что заслуживает доверия в этом знаменитом катастрофическом исходе; и даже это изложение – скорее уступка древней традиции, чем признание исторического факта.
     [457.] Серьёзный бой, который согласно саксонским хронистам завершил обоснование Хенгиста в Кенте, вёлся у Крейфорда в 457 году. Бритты, потерпевшие в нём поражение, сопровождавшееся большим кровопролитием, оставили Кент и в ужасе бежали в Лондон (44). Восемь лет спустя бритты снова напали на Хенгиста, но сделали лишь хуже самим себе. А в 473 году они предприняли попытку ещё одного сражения с ним, правда с таким бедственным результатом, что, как сказано, бежали от саксов будто от огня (45).
     Имя Хенгиста было окружено ужасом, а все его действия – победой. Из Кента, как утверждают, он понёс опустошение в самые отдаленные части острова; не щадил ни возраст, ни пол, ни положение; убивал священников у алтарей; безжалостно вырезал уйму людей, бежавших в горы и пустоши (46); и, в конце концов, установил своё владычество в Кенте, Эссексе, Мидлсексе и Сассексе. Но когда после этих гипербол, присутствующих в описании завоеваний, мы обращаемся к простым и достоверным фактам того, что все схватки Хенгиста, поимённо перечисленные саксами, велись в Кенте, что одно из последних столкновений происходило даже на Танете, на окраине его небольшого королевства (47), и что не существует, за исключением его первых набегов, сохранившегося убедительного свидетельства его продвижения за границы области, которую он передал (48) своим потомкам; и, самое главное, что именно в это время бритты были настолько воинственны, что двенадцать тысяч отправили в Галлию по настойчивым просьбам императора, дабы помочь коренному населению против визиготов (49), то мы должны осознать, что преувеличение в той же мере относилось к Хенгисту, что и к Артуру; и что современные историки обрекли свою критику на бездеятельность, пока штудировали путаные разглагольствования Гильды и его переписчика Беды. То, что Гильда описывал в качестве общего следствия всех саксонских вторжений, было чересчур поспешно отнесено к единичному прибытию Хенгиста. Вследствие этого заблуждения возникло неправильное представление относительно его подлинной истории. Истина же заключена в том, что слава Хенгиста основывается скорее на том, что он первый задумал и осуществил план недружелюбного поселения в Британии, чем на масштабе его завоеваний или размере его опустошений.
     Ибо двенадцать лет после сражения у Виппедс Флеот он пребывал в одиночестве, подвергаясь возмездию со стороны всех бриттов острова, за исключением разве тех, кого он подчинил в Кенте. Лёгкость, с которой он поддерживал свою добытую вымогательством власть, как представляется, говорит о непрекращающихся раздорах (которые Гильда, судя по всему, доводит до Артуровых времён) между противоборствующими местными вождями, впустую тратившими британскую мощь (50). [465.] В результате на острове возник совершенно иной тип авантюриста. Успех Хенгиста породил новую разновидность издревле известной забавы, пришедшейся саксам по душе. Объединить усилия, дабы обрести богатства, возделанные земли и рабов для их обработки, выглядело привлекательнее, нежели отважиться на рискованное предприятие ради зависящего от случая грабежа. Поэтому не удивительно что, в то самое время как иные из них испытали судьбу в Германии, эта удача Хенгиста пленила поморскую часть Саксонской конфедерации и помогла провести её от морского пиратства до идей последовательного завоевания земель в Британии.
     Хенгисту в Кенте наследовал его сын Эск, который правил двадцать четыре года. Никакого последующего значимого события в этом небольшом королевстве не засвидетельствовано вплоть до правления Этельбюрхте, кто воцарился в 560 году (51) и обладал скипетром на протяжении второй половины столетия (52).

 (1) Такими как Гильда, гл. 22, 23; Ненний, с. 38, etc; Беда, p. 52; Флор. Вуст.: 446. <текст>

Gol. Arym. 2. W. Arch. 156.

Единственные слова, которые подразумевают здесь какое-то предумышленное предательство – "rhin dilain" – тайна умерщвления или погибели, которые в Cambrian Register за 1796 год переведены слишком вольно, "заговор смерти". <текст>

(42) Смотри его Историю, главы с 38 по 44. <текст>

(43) Ненний гл. 29, 30, etc. Сен-Жермен (св. Герман) являлся епископом Оксерра с 418 по 448 гг. Fabricius, Bibl. Mcd. lib. vii. p. 139. Согласно его древнему биографу Констанцию, он пережил св. Аматора на тридцать лет и пять дней. Аматор умер в 418 году, Stillingfleet, Orig. Brit. p. 209. Беда также допускает ошибку, датируя посещение Сен-Жерменом Британии с целью противодействия пелагианским воззрениям после прибытия саксов. <текст>

(44) "And tha Bryttas tha forleton Centlond", АСХ, A: 457. Именно с этой победы Хунтингдон ведёт начало королевству Хенгиста, p. 311. <текст>

(45) АСХ, A: 473. Флор. Вуст.: 473. <текст>

(46) Это утверждение всерьёз высказывалось Юмом (p. 20) и нашим достопочтенным Милтоном. 1 Kennett's Collection of Histor. 37. Ленгхорн (p. 33) следует за Гальфридом и добавляет к его завоеваниям Йорк, Линкольн, Лондон и Винчестер. <текст>

(47) Виппедфлит. <текст>

(48) Г-н Карл замечал, что он никогда не расширял свои земли за Кент. Hist. England, p. 198. Г-н Уайтакер имеет подобное мнение. Manchest, ii. 410. p. 28. <текст>

(49) Экспедиция Риотама упомянута Сидонием Аполлинарием, lib. iii. ep. 9 и Иорданом, с. 45. Сей факт достаточно давно был замечен Фрекульфом [из Лизье], Chron. t. ii. c. 17. — Сигеберт Жемблу, упоминая о нём, незлобно подтрунивает над Гальфридом: «Quis autem fuerit iste, historia Britonum minime dicit, quæ regum suorum nomina et gesta per ordinem pandit». 1 Pist. 504. Либо этот Риотам сам являлся Артуром, либо именно из его экспедиции Гальфрид или бретонские барды заимствовали идею Артуровых баталий в Галлии. <текст>

(50) Гильда, в финальной части и в эпистоле, а так же Беда, c. 23. В резковатом, но чрезвычайно важном пассаже Ненний также сообщает, что Амбросий в этот период был обуян междоусобной яростью: "A regno Guorthrigerni usque ad discordiam Guitolini et Ambrosii auni sunt duodecim". ("От царствования Гвортигирна до ссоры Гвитолина с Амброзием … миновало двенадцать лет". Перевод А.С. Бобовича (стр. 190) – прим. al_avs). Хунтингдон пишет: "Non cessabant civilia bella" («не прекращались гражданские войны» – прим. al_avs), стр. 311. Смотри также Жития Валлийских Святых, MSS. Vesp. A. 14. <текст>

(51) АСХ, A: 565. <текст>

(52) Флоренс Вустерский датирует его воцарение 561 годом и определяет период правления пятьюдесятью шестью годами, Флор. Вуст.: 561. Альфред переводит имена предводителей, которых Беда называет Хенгист и Хорса, как Латтеовас и Херетоган, p. 483. Британского короля, которого Гальфрид называет Вортигерн, а валлийские письменные источники Гуртейрн, Альфред именует Виртгеорн (Wyrtgeorn), р. 482. <текст>

© перевод al_avs, 2010

ДОПОЛНЕНИЕ К КНИГЕ II. << КНИГА III. ГЛАВА I. >> КНИГА III. ГЛАВА II.

© Webmaster britania