Языческая религия саксов | Дополнения ко Второй Книге

 

 

 

Размышляя над идолопоклонством древних времен с высоты нашего благополучного века, мы не можем обойтись без некоторого недоумения той одержимостью, которая в различных уголках земного шара столь продолжительно омрачала человеческий разум. Мы, конечно, понимаем, что невозможно узреть величественный купол вселенной, рассмотреть планеты, движущиеся в заведенном порядке, обнаружить кометы, мчащиеся от системы к системе по орбитам, диаметр которых почти бесконечен, открыть в неисчислимым разнообразии созвездий новые и предугадать свет других, чей наполненный блеском луч еще не достиг нас; мы понимаем, что невозможно созерцать эти неисчислимые сферы бытия без чувства благоговейного трепета, ощущаем, что это удивительное великолепие природы повествует нам о Великом Творце. И потому весьма нелегко постигнуть, почему наставления Небес должны были поучать то или иное локальное идолопоклонство, которое, как представляется, изначально рассчитано на уничтожение совершенным величием самих Небес и их бескрайними пределами.

Древнейшие религии мира, по-видимому, являлись чистым теизмом, без идолов и храмов. Эти неотъемлемые атрибуты в политическом устройстве идолопоклонства были неизвестны ни древним пеласгам, главным прародителям греков, ни ранним египтянам и римлянам. Еврейские патриархи их не знали, и даже наши германские предки согласно Тациту обходились без них.

Между тем, у каждого народа, за исключением евреев, с течением времени система идолопоклонничества неизменно усовершенствовалась. Божество было заменено символами, которые человеческое недомыслие выбрало в качестве его представителей; самыми древними из них являлись небесные тела – наиболее невинные объекты греховного поклонения. Когда же стало возможным сделать идолопоклонничество выгодным ремеслом, герои уступили свое место возвеличенным до богов царям. Неистовое воображение вскоре заработало с такой щедростью, что воздух, море, реки, леса и земля наводнились всевозможными божествами, и легче, как заметил древний мудрец, было встретить бога, чем человека.

Однако же, если более глубоко задаться этим вопросом, можно прийти к выводу, что и многобожие и идолопоклонство были с одной стороны результатом деятельности человеческой гордыни, отбрасывающей всё недосягаемое для своего понимания; с другой – результатом естественного движения человеческого интеллекта к познанию и умозаключениям. Это были ложные умозаключения, но вместе с тем они являлись , по мнению некоторых писателей, ошибочными попытками в процессе развития. По мере развития интеллекта, когда пробудилась чувственность, и начал распространяться порок, у некоторых зародилось представление, что почитаемый Всевышний столь величественен, а человек, столь ничтожен, что люди или дела их не могут являться объектом его божественного внимания. В других проявилось желание вызволиться из-под опеки столь совершенного и священного Существа, дабы иметь возможность с меньшим ограничением и раскаянием потворствовать всевозможным плотским радостям. С этого момента эти представления и желания получили одобрение, поскольку поощряли людское желание почитать божества, имеющие недостатки схожие с их собственными; и толкование о нашем мироустройстве, будучи перепорученным более низменным, имеющим свои собственные слабости, божествам, стало приветствуемым предложением, ибо пыталось примирить восприятие возвышенного величия Божества с переживанием ежедневных проступков и недомыслием человеческого рода. Иначе человечество не признало бы существование этого Божества, и не поверило бы в его промысел, и при этом не смогло бы жить в комфорте без веры ни в одно, ни в другое. Оттого-то многобожие находилось под влиянием постоянного развития и самоудовлетворения религиозного творчества в качестве некоего допущения, рассчитанного на то, чтобы объединить обе эти истины и удовлетворить сомнения скрупулезных и любознательных. Сначала новые вымышленные образы почитали как посланников и представителей Высшего Существа. Но по мере того, как они приобретали все новые и новые отличительные черты и оттенки, особенно после того, как возобладала практика аллегоризации природных явлений, выдуманные божества были многократно умножены и сопоставлены со всеми областями и проявлениями природы. Культ же героев появился из веры в бессмертие души и был своевременно добавлен к тому изобилию посмертной благодарности и почитания, к которому человечество было всегда так склонно. Эти причуды, как кажется, были естественным следствием ухода человека из-под Божественного руководства, ибо у нас не может быть истинного знания о сотворении, провидении и воли Всемогущего Властителя, кроме его собственных откровений об этих благоговейных таинствах. У рода людского не было другого выбора, кроме как верить, добросовестно хранить все, что он ему поведал, и руководствоваться его попечительством. Но как только вышеуказанные пристрастия и поведение получили распространение , началось отклонение от великих и простых истин Всемогущего Властителя к созданию и предпочтению домыслов человеческого невежества и догадок. Неизбежным результатом такого прискорбного образа жизни явились заблуждение и лживость; сознание затуманилось и деградировало под тяжестью собственных теорий, мир же наполнился суеверием и нелепостью.

Использование идолов явилось попыткой развеять сознание, пробудить воспоминания, привлечь чувства и направить внимание на видимое изображение невидимой Вездесущности. Во всех религиозных странах, особенно в странах с наименее развитым интеллектом, они были весьма действенны для этих целей. В целом же, как многобожие, так и идолопоклонство рано или поздно скатывались к зацикливанию сознания исключительно на собственных ложных фантазиях, к угнетению способности мыслить, к замене собой поклонения Всеродителю и появлению наидичайшего суеверия и тиранического преследования. В дальнейшем непрерывное развитие человеческого разума привело к отмене обоих этих мнимых религиозных мировоззрений с той же напористостью, с какой первоначально предлагало их. Когда наши саксонские предки поселились в Англии, они пользовались ими обоими: у них было много богов, и они почитали своих идолов. Однако развитие интеллекта достаточно быстро привело к ослаблению привязанности к их племенному суеверию, что можно заключить из искренности, с которой они слушали первых христианских миссионеров, и из стремительности, с какой они приняли христианскую веру.

Красота имени, данного саксонским и германским народами Богу, не сравнимо ни с каким другим, за исключением более почитаемого еврейского названия. Саксы называют его God, буквально Good (Благо); одно и то же слово, обозначающее как Божество, так и самое привлекательное его качество.

Собственная система язычества англосаксов известна нам весьма посредственно, поскольку о начальных этапах ее развития свидетельств нет, а об этапе расцвета упоминаются лишь некоторые подробности. Она, как представляется, имела весьма разнородный характер и существовала достаточно долго, достигнув в своем развитии постоянных институтов и значительного ритуального великолепия.

То, что при поселении англосаксов в Британии у них были идолы, алтари, храмы и жрецы, что их храмы имели ограды, что они считались оскверненными, если в них были брошены копья, что жрецу было запрещено носить оружие или ездить верхом, кроме как на кобыле, – все это мы узнаем из неоспоримого свидетельства достопочтенного Беды (1).

Некоторые объекты их поклонения мы находим в названиях нынешних дней недели.

 

Sunday (Воскресенье) Monday (Понедельник) Tuesday (Вторник) Wednesday (Среда) Thursday (Четрерг) Friday (Пятница) Saturday (Суббота)

или Sunnan dæg или Monan dæg или Tiwes dæg или Wodnes dæg или Thunres dæg или Frige dæg или Seternes dæg

= Sun's day (день Солнца) = Moon's day (день Луны) = Tiw's day (день Тива) = Woden's day (день Водена) = Thunre's day (день Тора) = Friga's day (день Фриги) = Seterne's day (день Сетерна) (2)

 

Касательно солнца и луны мы можем сказать лишь, что солнце у саксов являлось женским божеством, а луна была мужского пола (3); о Тиве (Tiw) мы не знаем ничего кроме его имени. Воден считался их великим праотцем, от него они вели свои родословия. В дальнейшем будет показано, что вычисления произведенные на основе этих родословий помещают период деятельности реального Водена в третье столетие христианской эры (4). О саксонском Водене, его жене Фриге и Танре или Торе, мы знаем крайне мало, и было бы не совсем правильно в подробностях излагать здесь все те фантазии, что были сочинены о них. Боги севера Один, Фригг (или Фрига) и Тор являлись, по всей видимости, их норманнскими аналогами, хотя мы и не решаемся приписать богам саксов мироустройство и мифологию, которую скальды последующих веков донесли до нас из Дании, Исландии и Норвегии. Воден был верховным кумиром языческой религии саксов, однако мы не можем что-либо еще к этому добавить, кроме описания Одина приведенного датчанами и норвежцами (5).

Имена двух англосаксонских богинь донес до нас Беда. Он упоминает Рхеду (Rheda), которой они приносили жертву в марте, получившем от обрядов в ее честь название Рхед-монат (Rhed-monath), и Эостре (Eostre), празднества в честь которой справлялись в апреле, получившем в связи с этим название Эостре-монат (Eostre-monath) (6). Имя этой богини дошло до сегодняшних дней в названии великой пасхальной церемонии: таким образом, память об одном из идолов наших предков будет сохраняться до тех пор, пока существует наш язык и здравствует наша страна. Богиню они величали словом gydena; а поскольку слово употреблялось как имя собственное вместо Весты (7), не исключено, что под этим именем у них имелось собственное божество.

Фосете – идол, которому поклонялись на Хельголанде, одном из островов первоначально заселенных саксами, – был так знаменит, что это место стало носить его имя; оно называлось Фозетесланд (Fosetesland). Там ему были возведены храмы, и местность считалась столь священной, что никто не осмеливался ни тронуть пасущихся на нем животных, ни сделать глотка воды из протекавшего здесь источника, разве что только в величественном безмолвии. В восьмом веке Виллиброрд, обращенный англосакс, родившийся в Нортумбрии, кто под покровительством своего дяди Бонифация отправился миссионером во Фризландию, пытался искоренить это суеверие, не смотря на то, что Радбод, свирепый король острова, обрекал на жестокую смерть всех его осквернителей. Виллиброрд, неустрашась последствий, окрестил трех человек в источнике во имя Святой Троицы, и повелел забить на еду своим спутникам несколько коров, пасущихся там. Видевшие это язычники ожидали, что они будут поражены смертью или безумием (8).

То, что у англов существовала богиня, которую они называли Нертой или матерью-землей, мы знаем от Тацита. Он говорит, что на острове среди океана была роща, в ней же укрытая покровом повозка, касаться которой было разрешено лишь жрецу. Когда предполагали, что богиня находится внутри повозки, ее вывозили, запряженную коровами, с величайшей почтительностью. Радость, празднество и гостеприимство были тогда повсеместны. О войнах и оружии забывали, а царившие мир и покой познавались только тогда и были любимы лишь до тех пор, пока жрец не возвращал богиню, насытившуюся общением со смертными, в ее храм. Повозка, покров и сама богиня омывались в скрытом от посторонних глаз озере. Затем рабы, прислуживающие на церемонии, топились в этом же озере (9).

Саксы боялись злого существа, которого они назвали Faul (10), некую женскую сверхъестественную силу, именуемую ими «эльф», и весьма часто использовали ее для хвалебного сравнения своих дам. Так Юдифь называется ælfscinu, блистательная как эльф (11). Они также почитали камни, рощи и источники (12). Континентальные саксы почитали госпожу Геру, фантастическое существо, которое, как они верили, парила в воздухе всю неделю после их Йоля, т.е. между нашим Рождеством и Крещением. Полагали, что вслед за ее посещением наступало изобилие (13). Мы можем добавить, что слово Хильде (Hilde), один из терминов саксов для обозначения битвы, возможно, связан с одноименной богиней войны.

То, что у саксов было много идолов, явствует из нескольких источников. Папа Григорий в восьмом столетии, обращаясь к старым саксам, призывает их оставить своих кумиров, будь они из золота, серебра, меди, камня или из чего-то иного (14). Хама, Флинн, Сиба и Зернебог, или темное, злорадное, зловещее божество, говорят, являлись частью сонмища их богов, но мы не можем поведать о них что-либо, кроме имен (15). Также упоминалась саксонская Венера; она изображалась стоящей обнаженной на колеснице, с головой обрамленной миртом, горящим факелом в груди и символом мира в правой руке. Правда подобное описание выказывает в своих деталях слишком много утонченности, да и источник его не самый весомый (16).

В описании Кродуса присутствуют более существенные признаки достоверности; оно, по-видимому, сохранилось в Хронике Брунсвика, которую позднейшие историки использовали для своих работ. Кродус представлялся стариком, облаченным в белую тунику, охваченную льняным поясом со свободно свисающими концами. Изображался он с непокрытой головой; в правой руке держал сосуд, полный утопающих в воде роз и других цветов; в левой – колесо от колесницы; его босые ноги стояли на покрытой неровной чешуей рыбе, словно на жерди (17). Идол возвышался на пьедестале. Он был найден на Горе Херкиниус в крепости Харсбург, которую в древности называли Сатур-бург (18), т.е. укрепление на холме Сатура. Таким образом он был, по всей вероятности, идолом Сатура (Satur), от которого произошло название нашей субботы (19).

Не подвергается сомнению, что в ознаменование некоторых важных событий у саксов имелся зловещий обычай человеческих жертвоприношений. Тацит упоминает его как особенность всех германцев, которые в определенные дни приносили человеческие жертвы своему верховному божеству. Сидоний свидетельствует, что по возвращении из грабительских походов саксы приносили в жертву десятую часть своих пленников, выбранных жребием (20). Мы уже упоминали, что за святотатство преступник приносился в жертву тому богу, храм которого он осквернил; Эннодий же рассказывает о саксах, герулах и франках, что они верили в то, что человеческой кровью умиротворяют свои божества (21). Но толи человеческие жертвы являлись обязательной частью их религиозного обряда, толи они были всего лишь случавшимся время от времени жертвоприношением пленников или преступников, решить невозможно из-за отсутствия других данных (22).

Об обрядах англосаксов у нас практически нет никаких подробных сведений. В месяце феврале они подносили оладьи своим богам, и по этому обстоятельству месяц был назван Сол монат. Сентябрь из-за языческих торжеств выпадающих на этот период назывался Халиг монат, священный месяц. Ноябрь известен как месяц жертвоприношений, Блот монат, ибо они подносили своим богам скот, который забивали в это время (23). Поскольку у англосаксов существовало обыкновение употреблять в зимний период засоленное или вяленое мясо, возможно ноябрь или Блот монат, являлся порой, когда заготавливались и освящались продовольственные запасы на зиму.

Их знаменитый праздник Йоль (Geol, Jule или Yule), который справлялся в те же дни, что и наше Рождество, представлял собой сочетание религии и попойки. Декабрь называли erra Geola, или перед Йолем. Январь – eftera Geola, или после Йоля. Поскольку Рождественский день одним из саксонских названий именовался Geola или Geohol deg, вполне вероятно, что именно он являлся днем начала этого празднества. Этот день они считали первым в своем году. Беда выводит его начало от солнцеворота, когда с его наступлением начинала увеличиваться продолжительность дня (24). С учетом того, что его ещё называли «ночь матери», а солнцу саксы поклонялись как женщине, я прихожу к мысли, что этот праздник был посвящен солнцу.

И тем не менее, самым знаменитым саксонским идолом на континенте являлся Ирминсула (25).

Имя этого почитаемого идола писалось с варьируемой орфографией. Саксонская Хроника изданная в Майнце в 1492 году называет его Арменсула, что согласуется с произношением современной Саксонии. Мейбом, самый скрупулезный исследователь этого любопытного объекта саксонского идолопоклонства, придерживался названия Ирминсула (26).

Он стоял у Эресберга на берегу реки Димель (27). Это место вышеупомянутая Саксонская Хроника называет Марсбург. Рифмованная Хроника тринадцатого столетия упоминает его как Мерсберг (ныне – Марсберг. Прим. al_avs), что является современным названием (28).

Его искусно выполненный храм был просторным и величественным. Идол возвышался на мраморном столпе (29).

Возвышающаяся фигура представляла собой вооруженного воина. Правая рука держала стяг, привлекавший внимание алой розой; левая – весы. Гребень его шлема был выполнен в виде петуха; на груди был выгравирован медведь, а на свисающем с плеч щите на поле, полном цветов, имелось изображение льва (30). Описание Адама Бременского, как представляется, подразумевает, что он был деревянный, и что место, на котором он стоял, находилось под открытым небом. Это был величайший кумир всей Саксонии, а согласно Ролвинку, писателю пятнадцатого столетия, источники которого нам не известны , не смотря на то, что воинственное изваяние являлось главной фигурой, около него находилось еще три других (31). Из хроники, называемой Народной Хроникой, мы знаем, что изображения Ирминсулы имелись и в других саксонских храмах (32).

Служили в храме жрецы обоих полов. Женщины занимались предсказанием и гаданием; мужчины жертвоприношением, и часто вмешивались в политические вопросы, поскольку считалось, что их одобрение гарантировало благоприятный исход.

Жрецы Ирминсулы в Эресберге назначали Gowgraven, правителей районов континентальной Саксонии. Они также назначали судей, которые ежегодно решали местные споры. Таких судей было шестнадцать: старший, и потому главный, назывался Gravius; самый младший – Frono или помощник; остальные являлись Freyerichter или свободными судьями. Они вершили правосудие над семьюдесятью двумя семьями. Два раза в год, в апреле и октябре, Gravius и Frono являлись в Эресберг, и там совершали умиротворяющее пожертвование в виде двух восковых свечей и девяти монет. Если за год кто-нибудь из судей умирал, это тотчас доводилось до жрецов, которые из указанных семидесяти двух семей выбрали замену. До назначения человека на эту стезю его избрание семь раз провозглашалось людям громким голосом под открытым небом, и это считалось его инаугурацией.

В час сражения жрецы снимали изваяние своего кумира со столпа и приносили на поле брани. После сражения пленники и малодушные из рядов собственной армии приносились в жертву идолу (33). Мейбом приводит две строфы старинной песни, в которой проигравший сражение сын саксонского короля жалуется, что его доставили к жрецу для пожертвования (34). Он добавляет, что согласно некоторым писателям, в определенные священные дни древние саксы, в основном их воины, одетые в броню и размахивающие железными цестусами, верхом скакали вокруг идола, и, время от времени спешивались, дабы встать перед ним на колени, поклониться и шепотом произносили свои мольбы о помощи и победе (35).

Кому это грандиозное изваяние было установлено, остается вопросом полным неясности. Поскольку Ερμηϛ созвучно Irminsul, а Αρηϛ по звучанию схоже с Eresberg, кумира идентифицировали Марсом и Меркурием (36). Некоторые исследователи считали его памятником знаменитому Арминию (37), а один трудился, доказывая, что это был символический истукан, не относящийся ни к какому божеству в отдельности (38).

В 772 году этот почитаемый объект саксонского идолопоклонничества был сброшен вниз и разбит, а его храм разрушен Карлом Великим. В течение трех дней одна половина его армии продолжала работу по разрушению святилища, в то время как другая оставалась в полной боевой готовности. Его огромное богатство и драгоценные сосуды были распределены между завоевателями или переданы на богоугодные цели (39).

Имеется несколько упоминаний о судьбе столпа после низвержения с него идола (40). Он был брошен в повозку и утоплен в Везере в месте, где впоследствии возник Корби. После смерти Карла Великого он был обнаружен и перевезен за Везер. Саксы пробовали отбить его, сражение произошло на месте, которое последствии получило название Арменсула от случившегося здесь столкновения. Саксы были отражены, и для предотвращения дальнейших неожиданностей с их стороны столп поспешно был брошен в реку Иннер. Впоследствии поблизости в Хиллесхейме была построена церковь, и он после длительного духовного очищения был передан в нее и размещен на хорах, где долго служил подставкой для свечей во время торжеств (41). В течение многих веков он оставался заброшенным и забытым, пока, наконец, Мейбом случайно не обнаружил его, а церковный каноник, сочувствующий его исследованиям, не очистил от коррозии и пятен (42).

Идолопоклоннические народы чрезвычайно суеверны. Склонность людей к познанию будущего пытается удовлетворить их неведение иллюзорным использованием гаданий, жребиев и предзнаменований.

Все германские народы увлекались этой нелепостью. Тацитово свидетельство об этом, приведенное о германцах в целом, Мегинхард распространил и на древних саксов. Они верили, что голоса и полет птиц являлись толкованием Божественной воли, полагали, что ржание коней зависит от небесного вдохновения, и решали свои общественные вопросы мудростью жребия. Они разделяли небольшую ветвь плодового дерева на щепы, помечали их и наугад рассыпали на белое одеяние. Жрец, если это был государственный совет, или глава семейства, если имело место частное совещание, молился, пристально всматривался в небеса, три раза поднимал по одной щепе и истолковывал предрекаемое согласно ранее нанесенному знаку. Если предзнаменование было неблагоприятным, обсуждение откладывалось (43).

Чтобы выявить судьбу предстоящего сражения, саксы отбирали пленника противостоящего им народа и назначали ему для противоборства своего воина. По исходу этого поединка они судили о своей будущей победе или поражении (44).

Распространившееся из Халдеи на Восток и Запад представление о том, что небесные светила влияют на судьбы людей, оказало сильнейшее воздействие на сознание саксов. Важные вопросы, как они полагали, решались более удачно в определенные дни, а полная или новая луна считалась признаком наиболее благоприятного периода (45).

Чародейство, излюбленное заблуждение невежественного человека, прибежище его глупости и изобретение его спеси или злобы, господствовало среди англосаксов. Один из их королей даже принял решение встречать христианских миссионеров под открытым небом, ибо считал, что колдовство особенно сильно проявляется внутри здания (46).

Мы не имеем письменных свидетельств об эпических основах мироустройства англосаксонского язычества. Но о религии норманнов, которая преобладала в краях, заселенных англами и саксами у Эльбы, и являлась религией норманнских колоний в Англии, до нас дошло достаточно документальных источников. В них мы, возможно, и узрим суть веры наших примитивных предков. В некотором отношении политеизм севера был одной из самых рациональных форм идолопоклонства. Он хотя и уступает по стилю и фантазии классической мифологии, тем не менее, за ее пределами в целом отображает мощь и развитие интеллекта. Эдда, не смотря на свою беспорядочность, имеет более стройную теологическую систему, чем значительная часть Метаморфоз Овидия.

Примечательно, что норманны почитали трех основных наивысших богов, связанных друг с другом узами родства: Одина, которого они называли Всеотец или Всеродитель, Фрею, его жену и их сына Тора. Идолы этих богов были установлены в их знаменитом храме в Упсале (47). Из них троих датчане, как и англосаксы, воздавали самые высокие почести Одину, норвежцы и исландцы Тору, а шведы Фрее (48).

В религиозной системе мироздания норманнов мы видим могучие основы древнейшего теизма, смешанного с иносказанием, многобожием и идолопоклонством. Первое имя Одина – Всеотец, хотя со временем к нему добавились многие другие. Он описан в Эдде как Высочайший из Богов: "Живет он, от века, и правит в своих владениях, а властвует надо всем на свете, большим и малым... Он создал небо, и землю, и воздух... Он создал человека и дал ему душу, которая будет жить вечно и никогда не умрет, хоть тело и станет прахом иль пеплом. И все люди, достойные и праведные, будут жить с ним в месте, что зовется Гимле. А дурные люди пойдут в Хель" (49). В других местах добавлено: "Когда восседает на престоле Всеотец, виден ему оттуда весь мир" (50). — "Один знатнее и старше всех асов, он вершит всем в мире, и как ни могущественны другие боги, все они ему служат, как дети отцу. Одина называют Всеотцом, ибо он отец всем богам" (51). Тор представлен сыном Одина и Фригг, а Землю называют дочерью Одина (52).

У норманнов существовало несколько замечательных преданий, дошедших до нас в древнейшей эпической песне «Прорицание вёльвы». Одно из них гласит, что земле и небесам предшествовало царство небытия (53). Другое, что в предназначенный период земля и весь мир будут сожжены в пламени. Конец мира был связан с неким существом по имени Сурт, т.е. «черный», который должен будет направить это пламя (54). До этого дня Локи, их источник зла, должен был оставаться в пещере, посаженный на железную привязь (55). После этого дня возникнет Новый мир; тогда праведные обретут счастье (56). Боги будут сидеть рядом и беседовать, нечестивые же будет обречены на безотрадное существование (57). Эдда заканчивается описанием этой финальной части, представляя её нам в более подробной форме:

"Снег валит со всех сторон... Три таких зимы идут сряду, без лета. А еще раньше приходят три зимы другие, с великими войнами по всему свету. Братья из корысти убивают друг друга, и нет пощады ни отцу, ни сыну... Волк поглотит солнце... Другой же волк похитит месяц... Звезды скроются с неба... задрожит вся земля и горы так, что деревья повалятся на землю, горы рухнут... и вот море хлынуло на сушу, ибо Мировой Змей поворотился в великанском гневе и лезет на берег. И вот поплыл корабль... Он сделан из ногтей мертвецов. Правит им великан по имени Хрюм. А Фенрир Волк наступает с разверстою пастью: верхняя челюсть до неба, нижняя — до земли. Мировой Змей изрыгает столько яду, что напитаны ядом и воздух, и воды... несутся сверху сыны Муспелля. Сурт скачет первым, а впереди и позади него полыхает пламя. Славный у него меч: ярче свет от того меча, чем от солнца. Когда они скачут по Биврёсту, рушится этот мост... Сыны Муспелля достигают поля, что зовется Вигрид. Туда же прибывают и Фенрир Волк с Мировым Змеем. Локи тоже там, и Хрюм, а с ним все инеистые великаны. Но сыны Муспелля стоят особым войском, и на диво светло то войско… встает Хеймдалль и трубит громогласно в рог Гьяллархорн, будит всех богов… Один... испрашивает совета у Мимира... Трепещет ясень Иггдрасиль, и исполнено ужаса все сущее на небесах и на земле. Асы и все эйнхерии вооружаются и выступают на поле битвы. Впереди едет Один в золотом шлеме... Он выходит на бой с Фенриром Волком. Тор... положил все силы на битву с Мировым Змеем. Фрейр бьется в жестокой схватке с Суртом, пока не падает мертвым. Пес Гарм... вступает в бой с Тюром, и они поражают друг друга насмерть. Тор умертвил Мирового Змея, но... падает наземь мертвым, отравленный ядом Змея. Волк проглатывает Одина, и тому приходит смерть. Рукою Видар хватает Волка за верхнюю челюсть и разрывает ему пасть. Локи сражается с Хеймдаллем, и они убивают друг друга. Тогда Сурт мечет огонь на землю и сжигает весь мир" (58).

Эти предания хорошо согласуются с идеей, упомянутой в начале настоящей работы, о том, что варварские народы Европы возникли из ответвлений более цивилизованных государств.

Аллегория, возбужденное воображение, мистика и искаженные разъяснения добавили к этим преданиям множество диких и абсурдных небылиц, смысл которых мы не можем постичь . Строение Нифльхейма, или преисподней, из которого вытекали реки инея, и Муспелльсхейма, или страны огня, из которого исходили искры и пламень. Превращение инея от жара в капли, одна из которых стала великаном по имени Имир (59), другая же – коровой по имени Аудумла, чтобы кормить его. Корова, слизывающая со скал соль и иней, которая обернулась прекрасным существом, от кого произошли его сын Бор, Один и все боги (60), тогда как от ног злого Имира родились инеистые великаны. Сыновья Бора убившие Имира, и такое огромное количество крови вытекшее из его ран, что в ней утонули все семьи инеистых великанов, за исключением той, что спаслась на своем корабле (61). Создание земли из плоти Имира, превращение его пота в моря, костей в горы, волос в леса, мозга в облака, а черепа в небо (62). Все эти представления, объясняющие происхождение окружающего мира, произвольные иносказания, доступно излагающие произошедшие события, беспорядочные предания и переиначенные фантазии, – все это демонстрирует ту смесь, которую содержит в себе мифология любого народа.

Мы уже отмечали, что у англосаксов для выражения божества вообще наиболее распространенным являлось слово God, которое также означало Благо. Эта идентичность слов отсылает нас к тем первобытным временам, когда Божественное Существо было известно людям в первую очередь своими добрыми делами, являлось предметом их любви и почиталось за даруемые им благодеяния . Но когда они отступили от чистой веры начальных стадий развития и направили свою религию на удовлетворение собственных склонностей, новых веяний и устремлений, тогда начали возникать системы мироустройства, пытающиеся объяснить происхождение окружающего мира без его предшествующего вечного бытия, или даже без его содействия, и изложить свое понимание сотворения и гибели мира. С этого времени норманны-космогонисты учили о возникновении страны мороза на севере и страны огня на юге; о происхождении в результате их взаимодействия племени злых существ от великана Имира и богов от коровы Аудумлы; о войне между богами и злым племенем; о гибели Имира; о сотворении земли и небес из его тела; и наконец, о пришествии сил страны огня для уничтожения всего сущего, включая самих богов. Переплетение материализма, атеизма и идолопоклонничества, прослеживающихся в этих представлениях, демонстрирует отход человеческого разума от своих первоначальных великих истин и его усилия, направленные на замену этих истин собственными иллюзиями и ошибочными умозаключениями. Все это – и политеизм и мифология, – представляется некой попыткой компромисса между скептицизмом и суеверием. Интеллект, в процессе естественного развития начинающий познавать окружающий мир, позволил себе, игнорируя личное невежество, усомниться и разрешить эти сомнения с помощью своих фантазий (или прикрыть их своими аллегориями) и сформировать веру для удовлетворения собственных предпочтений.

Наиболее пугающими особенностями древней религии англосаксов, собственно как и всех тевтонских народов, являлись ее отстранение от целомудренных и благожелательных людских добродетелей и заключение тесного союза с войной и насилием. Она осуждала предательство и клятвопреступление; но она представляла их Верховное Божество как праотца сражений и кровопролития, и те, кто пал на поле битвы, становились его любимыми сыновьями. Им он отвел небесную Вальгаллу и Вингольв и обещал чествовать после смерти как героев (63). Вера в это оправдывала все ужасы войны и связывала все человеческие надежды, усилия и страсти с ее непрерывным ведением.

В дальнейшем, по море развития интеллекта, людей перестала удовлетворять их мифология. Существуют многочисленные свидетельства распространения этого отчуждения (64), которое, в конечном счете подготовило северян к принятию величественных истин Христианства, хотя вначале они и питали к ним неприязнь.

 

 

 

(1) Беда. ЦИ, кн. II, гл. 13 и 9; кн. II, гл. 6. Папа Григорий упоминает, что если их языческие храмы построены основательно, они могли бы использоваться в качестве христианских церквей (кн. I, гл. 30). Идола они называли wig, а алтарь – wigbed, т.е. стол или ложе идола. Другое значение слова wig – война, а это может подразумевать, что этот идол являлся либо воином, либо богом войны. <текст>

(2) Я привожу саксонские названия дней недели по Cotton MS. Tiberius A. 3. Их также можно встретить в саксонских Евангелиях. Поскольку слово Thor также употребляется в значении «гора», у его имени может быть некоторая связь с древним восточным обычаем поклонения горам и холмам. Тора называли богом грома (thunder); отсюда имя Thunre. Слово Thor, по-видимому, подразумевает горное божество. <текст>

(3) Такая же оригинальность грамматических родов преобладала и в древнем Северном языке. Philosophia antiqvissima norvego-danica dicta Vøluspa: aliàs Edda Sæmundi. Haffniae. 1673. P. 14. Любопытно, что в пассаже арабского поэта, приведенном [Эдвардом] Пококом в прим. ad Carmen Tograi (Tograi. Lamiato 'I Ajam, Carmen Torgai, una cum Versione Latina et Notis, Opera Edv. Pocockii. Accessit Tractatus de Prosodia Arabica. Oxonii, 1661. P. 13), мы встречаем солнце женского рода и луну – мужского. Это двустишие гласит:

Nec nomen femininum soli dedecus,
Nec masculinum lunae gloria.

Так же карибы считают луну мужчиной, а посему она у них мужского рода, и называется Нонейм (Noneim). Breton R. Grammaire Caraibe. Auxerre, 1667. P. 20. Так же индуистский Чандра или луна, является мужским божеством. 2 A. R. 127. Жрецы Цереры называли луну Аписом, а также Тавром. Porph. de Ant. Reg. 119. Цезарь упоминает, что германцы поклонялись солнцу и луне. О галльской войне, кн. VI, гл. 21. В саксонском трактате о весеннем равноденствии мы встречаемся со специфическими родами этих небесных тел. "Когда солнце проходит при закате под землей, тогда между нами и солнцем находится ширина земли; поэтому у нас отсутствует ее свет, пока она не поднимется с другой стороны". О луне трактат говорит, "всегда он оборачивает свой широкий край к солнцу". — "У луны нет света, кроме как от солнца, и он находится ниже всех звезд". — Cotton MS. Tib. A. III. P. 63. <текст>

(4) Вполне возможно что, hleothor, священное место саксов, имеет вполне определенное отношение к Тору. Hleo означает тенистое место или прибежище. Hleothor буквально означает уединенное пристанище Тора. Hleothor cwyde означает изречение оракула, Hleothorstede – местопребывание оракула. <текст>

(5) Расходясь во взглядах с теми, кто в последнее время отрицает существование Одина и считает, что это просто мифологический персонаж, название божества, тем не менее соглашусь с тем, что точная датировка прибытия Одина на Север невозможна. Эта трудность возникла отчасти из-за путаницы, в которой из-за недостатка хронологических источников все события Севера, предшествующие восьмому столетию, переплетены между собой, отчасти же из-за бурных и противоречивых домыслов скальдов, затуманивших историю Одина своей причудливой мифологией. Такой же мрак сопровождает героев практически во всех странах, в которых они были обожествлены после смерти, и в память кого поэты умудрились возложить вместе с цветами многочисленные сорняки своего воображения. Существование Одина, на мой взгляд, весьма удовлетворительно доказывается двумя обстоятельствами. 1). Основатели англосаксонской Октархии выводят свой род от Одина по генеалогиям, в которых четко упомянуты их предки жившие задолго до него. Эти генеалогии имеют достаточно большую степень вероятности своей подлинности тем, что не будучи рабскими копиями друг друга, демонстрируют различных людей на последовательных стадиях каждого родословия, и предъявляют в качестве основателей родов разных сыновей Одина. Между тем, эти генеалогии чисто англосаксонские. 2). Северные хронисты и скальды также прослеживают происхождение своих героев от разных сыновей Одина. Снорри в своей Саге об Инглингах приводит подробную хронологическую последовательность правителей Швеции, начиная ее непосредственно от самого Одина. Норвежские генеалогии также имеют совпадения в именах некоторых сыновей, приписываемых Одину, хотя норвежцы ни в коем случае не могут подозреваться в том, что позаимствовали свои генеалогии у англосаксов. Это совпадение между родословиями сохранили в своей новой стране люди, которые в пятом и шестом веках покинули Север; генеалогии же наиболее прославленных героев, действовавших на Севере в течение последующих веков, не могли возникнуть, если бы Одина, оставившего после себя стольких сыновей, никогда не существовало. Я уже высказывал свое мнение, что англосаксонские генеалогии подводят нас к самой вероятной датировке прибытия Одина на Север. <текст>

(6) Bede, de Temporum Ratione, The Complete Works of Venerable Bede: Scientific tracts and appendix. vol. VI. London: Whittaker, 1843. P. 179. <текст>

(7) Смотри Словарь Саксонского языка: Gydena. <текст>

(8) Alcuini. Vita S. Willibrord in Opera… P. 1438, или в Sanct. Hist. Col. vol. VI. P. 130. Карл Мартелл покорил Радбода и присоединил остров к своим владениям, ibid. Святой Лиутгер, почивший в 809 году, разрушил храмы на Фосете. Смотри его Житие, написанное здравствующим в 848 году Альфридом, в Acta Sanctorum Martii, tom. III, apud Iacobum Meursium, 1668. P. 646. <текст>

(9) Тацит. О происхождении германцев и местоположении Германии. <текст>

(10) Чтобы Фаул не могла навредить, у англосаксов в одном из их заговоров существовали определенные слова. Смотри Словарь Саксонского языка: Faul. <текст>

(11) См. Юдифь, ст. 14. <текст>

(12) См. Мегинхард. Конрад Успергский. Дэвид Уилкинс. Lindenbrog. Glossary. Codex Legum Antiquarum… P. 1473. <текст>

(13) Гобелин в издании Г. Мейбома. Meibom Heinrich. Irminsula Saxonica, hoc est eius nominis Idoli, sius numinis tutelaris, apud antiquissimos Saxones paganos culti, et a Karolo M. Augusto per occasionem belli Saxsonici destructi, luculenta & accurata descriptio. Helmestadii, 1659. P. 12. Мы можем добавить, что Беда в своих комментариях на Евангелие от Луки упоминает демонов, являвшихся мужчинам в женском обличии, а женщинам – в мужском, которых, как он говорит, галлы называют Dusii, предполагаемое происхождение нашего слова черт (deuce). Хинкмар [архиепископ Реймсский] в Magn. Bibl. Patr. XVI. P. 561. Правда он не говорит, что эти демоны являлись частью саксонского язычества. Здесь же можно упомянуть двух персонажей, которых весьма опасались на Севере, ибо термины, произошедшие от их имен хорошо нам знакомы. Один из них, Охус Бохус [Ochus Boc(h)us], был чародеем и демоном, другой – Неккус (Neccus), злобным божеством, часто встречающимся в водной среде. Если кто-либо погибал в водоворотах, тонул, застигнутый судорогой или просто от неумения плавать, он, как думали, был утащен Неккусом. Верили, что сталь отпугивает его, и поэтому все, кто собирался купаться, с этой целью бросали в воду мелкие кусочки стали. Verel. Suio-Goth. P. 13. Вероятно, что здесь мы наблюдаем происхождение фокуса покуса и Старого Ника. <текст>

(14) Epistola CXXI. Magn. Bibl. Patr. XVI. P. 101. <текст>

(15) Fabricius G. Saxoniae Illustratae. Libri Novem: Quibus Antiquissimae Bellicosissimaeque Germanorum Nationis, Saxonicae Origines... P. 62. («Coluerunt item Hamam, regia cum alijs diis deabusq; duodecum... Addunt alij Flinnum, & Sibam Deam, & Atrum nomine, quem colebant, ne noceret, & malum Deum inauspicatum que dicebant». P. 61, 62 – прим. al_avs). Верстиган описывает установленный на огромном кремне идол Флинт (Flynt) как изваяние смерти в саване, держащее факел. Он также представлялся в виде несущего факел мужчины в длинных покровах со львом, расположившемся на его голове и плечах. («Они поклонялись также Идолу Флинту, названного так из-за того, что он был установлен на огромном куске кремня («flint stone»). Этот Идол был выполнен как Изваяние смерти и не имел одежд за исключением савана. В правой руке он держал факел, или, как они его назвали, искушенный огонь («a fire-blase»). На его голове покились передние лапы льва, стоящего одной из своих задних лап на его левом плече, а другой на его руке». Richard Verstegan. A restitution of decayed intelligence: in antiquities: Concerning the most noble, and renowned English nation. By the study and travell of R.V. Dedicated unto the Kings most excellent Majesty. London, 1628. P. 80. – прим. al_avs). Довольно часто его фигура обезображивалась чудовищными ногами. На голове у него была корона. Bernard de Montfaucon. L'Antiquité expliquée et représentée en figures. T. II. Paris, 1722. L. IV. C. 10. P. 411. <текст>

(16) Гиральд говорит, что читал об этом идоле в саксонских источниках. Wormius. Danicorum mumentorum. P. 19. («Narrat idem Gyraldus Syntag sein Saxonum historiis, fuisse ibidem fanum ubi Veneris simulachrum hunc in modum exornatum extiterit. Stabat Dei in curru nuda, myrto capite cincta, ardentem facem pectore, dextra mundi figuram, sinistra mala aurea tria ferebat, post erant nudae Gratiae, nexis manibus poma gestantes, aversis invicem vultibus dona conserentes, iugales quadrigae aderant, gemini cigni totidemq columbae» – прим. al_avs). <текст>

(17) Petrus Albinus. Novae Saxonum historiae progymnasmata. Welack, 1585. P. 70. («Cultus autem, ne hoc pratermisisse nos fortassis cuiquam ex ijs, qui haec legent, molestum sit, Crodus ast Messoris senis specie, nudis pedibus percae pisciculo insistentis, induti alba tunica, cincti lineo, qui sinistra gessit rotam, dextra vasculum aquis repletum, in qua natârunt rosae & omnis generis fructus hortenses... His additi Flinnus, Siba, Zernebogus, id est, ater Deus, de quibus omnibus aliquid in nostris Mysniacis iam allegatis, sicut & de urbibus, quae à Planetis denominatae vulgo creduntur, qua in fictione magna sunt ineptiae, cum Soltuuedela à Salinis, Mersburga à loco depresso, Luneburga à fluuio, vel ut Crancius, à vicino loco Lune adriuum Elmenoum denominatae sint, De reliquis iam taceo» – прим. al_avs). Fabricius G. Saxoniae Illustratae. Libri Novem: Quibus Antiquissimae Bellicosissimaeque Germanorum Nationis, Saxonicae Origines... P. 61. («Qui gentis annales ediderunt, numen populare memorant, Crodum quendam, messoris specie, que cinctum lineum gestat; dextera serens vasculum risis repletum, sinistra erecta rotam currus: Pedibus nudis insistit pisci squammoso & aspero, quem percam vocamus» – прим. al_avs). <текст>

(18) Montfaucon. L'Antiquité expliquée… T. II. L. IV. C. 10. Он говорит, что в его время у входа в эту крепость находилось место, указывающее, где стояло это изваяние. <текст>

(19) Специфические черты Проно, трехголового Тригла, пятиголового Поревита и четырехголового Сванто, а так же Радкгаста с головой быка на груди и орлом на голове, приведенные Бернаром де Монфоконом из Истории Лузатии Гроссера, кажутся, скорее восточными, нежели тевтонскими и, возможно, пришли в Германию с более поздними сарматскими племенами. <текст>

(20) Тацит. О происхождении германцев и местоположении Германии. Sidonius Apollinaris, ep. VI, lib. 8 (Magn. Bibl. Patr. XV. P. 108). Геродот говорит относительно скифов, предполагаемых предков саксов, что они приносили в жертву Марсу каждого сотого человека из своих пленников. См. Мельпомена. <текст>

(21) Эннодий в Magn. Bibl. Patr. XV. P. 306. <текст>

(22) О человеческих жертвоприношениях на Севере мы имеем значительно больше недвусмысленных свидетельств. Титмар, цитируемый Стефанием, рассказывает, что в Зеландии в январе для умиротворения своих божков они убивали девяносто девять человек, а также множество лошадей, собак и петухов (Титмар Мерзебургский. Хроника. I, 17. С. 12). Снорри упоминает короля Швеции, который для продления своей жизни принес в жертву Одину девять собственных сыновей. Сага об Инглингах, XXV. Он также говорит, что шведы для достижения обильного урожая пожертвовали Одину одного из своих правителей. (Там же. XLIII). Когда начался голод, в жертву были принесены волы, а на следующую осень они приступили к человеческим жертвам, и, в конце концов, сожгли своего короля. Дудо Сен-Кантенский, говорит, что они убивали рогатый скот и людей в честь Тора. О других случаях человеческих жертвоприношений на Севере смотри Сага о Хервер, Ара Фроди, Сага о христианстве. <текст>

(23) Bede, de Temporum Ratione. P. 81. Смотри замечательное описание датского жертвоприношения у Снорри. Сага о Хаконе Добром. XVII. <текст>

(24) Bede, de Temporum Ratione. Я полагаю, что выражение gyl sunne идентично словам церковного гимна "Пусть светит солнце". Смотри Словарь Саксонского языка: Gyl. Желающие ознакомиться с научным мнением о происхождении Йоля, могут обратиться к труду Георга Хикса (G. Hickes, Dissert. Ep. P. 212, и т.д.). <текст>

(25) Наиболее полное описание этого идола имеется у Генри Мейбома в Irminsula Saxonica в третьем томе его Rerum Germanicarum, опубликованной отцом и сыном Мейбоиами. <текст>

(26) Meibom. Rerum Germanicarum tomi III. Vol. 3. P. 6. Его называли Irminsulus, Irimnsul, Irmindsul, Erminsul, Hermansaul, Horraensul, Hermesuel, Hennensul и Adurmensul. Ibid. <текст>

(27) Ibid. Cap. II. P. 6. <текст>

(28) Ibid. P. 7. <текст>

(29) Ibid. Cap. III. P. 8. <текст>

(30) Ibid. P. 9. Все детали описания этого идола взяты из Саксонской Хроники, изданной ad Mentz. <текст>

(31) Meibom. Cap. III. P. 9. <текст>

(32) Ibid. <текст>

(33) Meibom. Cap. IV. P. 10. Тацит упоминает, что германцы извлекали из своих священных рощ идолов и стяги и брали их с собой в битву (О происхождении германцев и местоположении Германии, 7). <текст>

(34) Вот эти строфы:

Sol ich nun in Gottes fronen hende
In meinen aller besten tagen
Geben werden, und sterben so elende
Das musz ich wol hochlich klagen.
Wen mir das glucke fuget hette
Des streites einen guten ende,
Dorffte ich nicht leisten diese wette
Netzen mit blut die hire wende.
                                Meibom. P. 10. <текст>

(35) Meibom. P. 11. <текст>

(36) Ibid. Cap. V. P. 11. <текст>

(37) Имена людей, придерживающихся этой гипотезы, весьма заслуженные. <текст>

(38) Это был Иоанн Горопий Беканус – человек, чья мечтательность подробно изложена Мейбомом (P. 13 – 17). Мы можем предложить в качестве новой гипотезы, что Hermansul буквально означал ''Столп Бога Луны, или Бога Человека", кому согласно Тациту поклонялись германцы. Поскольку луна являлась мужским божеством, Mannus и the moon (луна), возможно, были одним и тем же субъектом. Из приведенной ниже надписи ясно, что это был их бог войны. Видимо сходство между Irmin и Ερμηϛ заставило Тацита упомянуть, что германцы в основном поклонялись Меркурию (О происхождении германцев и местоположении Германии, 9). <текст>

(39) Meibom. P. 18. Изваяние, как говорят, долго хранилось в монастыре Корби. Именно тогда на ней появилась эта надпись: "Встарь я был главой и богом саксов . Люди войны поклонялись мне. Народ, почитавший меня, владел полем брани". Ibid. <текст>

(40) Столп был около одиннадцати футов в высоту. Длина его основания составляла приблизительно двенадцать локтей. Основание было выполнено из грубого камня, или галечника, а сам столп из светло-красного мрамора. Пояса столпа выполнены из орихалка; верхний и нижний позолочены, равно как и тот, что находится между ними и короной, также позолоченной. Позолочен был и верхний обруч, возложенный на корону, на котором имеются три эпических стиха. Вся конструкция была опоясана помятыми железными ограждениями для предохранения от повреждений. Meibom. P. 31. Мейбом приводит его иллюстрацию. <текст>

(41) Meibom. P. 19 и P. 31. <текст>

(42) Ibid. P. 19. В последнее время были высказаны догадки, что название нашей древней Эрмин-стрит (Irmin-street) произошло от имени этого идола. В таком случае справедливо было бы предположить, что ему поклонялись и в Англии. <текст>

(43) Тацит, О происхождении германцев и местоположении Германии, 10; и Meginhardi Historia de Translatione S. Alexandri Wildeshusam / Scriptores rerum danicarum... T. II. P. 39; и см. Беда. В праве фризов имеется скрупулезная запись процедуры определения по жребию со щепами виновного в убийстве, произошедшего при народных беспорядках. См. ее в Lex Frisionum. Lindenbrog. Codex Legum Antiquarum… I. P. 496. Альфред в своем переводе Беды говорит, they hluton mid tanum, они бросают жребии со щепами, ed. Smith. P. 624. <текст>

(44) Meginhard, P. 39. <текст>

(45) Meginhard, P. 39. <текст>

(46) Беда, ЦИ, гл. XXV. <текст>

(47) Адам Бременский. <текст>

(48) Mallet. Northern antiquities. Vol. I. P. 97. Так в Малой Эдде описывается как Ганглери созерцал три престола, один выше другого. Самый низкий назывался высоким, второй – равновысоким, самый же высокий – "третьим". Mallet. Supplement. Northern antiquities. Vol. II. P. 282. <текст>

(49) Младшая Эдда. С. 15. См. двенадцать имен, данных Одину на С. 14 и сорок шесть на С. 26. <текст>

(50) Младшая Эдда. С. 25. <текст>

(51) Младшая Эдда. С. 26. <текст>

(52) Младшая Эдда. С. 19. <текст>

(53) Как сказано в «Прорицании вёльвы»: "В начале времен / не было в мире / ни песка, ни моря, / ни волн холодных. / Земли еще не было, / и небосвода, / бездна зияла, / трава не росла". Младшая Эдда. С. 15. <текст>

(54) Младшая Эдда так описывает его: "Всего раньше была страна на юге, имя ей Муспелль. Это светлая и жаркая страна, все в ней горит и пылает. И нет туда доступа тем, кто там не живет и не ведет оттуда свой род. Суртом называют того, кто сидит на краю Муспелля и его защищает. В руке у него пылающий меч, и, когда настанет конец мира, он пойдет войною на богов и всех их победит и сожжет в пламени весь мир". Младшая Эдда. С. 15. Об этом повествует и древнейшая эпическая песнь «Прорицание вёльвы». <текст>

(55) Младшая Эдда. С. 51. <текст>

(56) Смотри последнюю строфу «Прорицания вёльвы». <текст>

(57) Некоторые из тих событий упоминаются в «Речах Вафтруднира». Старшая Эдда. С. 30. <текст>

(58) Младшая Эдда. С. 52 — 53. Далее идет описание нового мира. <текст>

(59) Младшая Эдда. С. 16. <текст>

(60) Младшая Эдда. С. 17. <текст>

(61) Младшая Эдда. Там же. Звали его Бергельмиром. <текст>

(62) Древняя песня, приведенная в Младшей Эдде. С. 18. (Строфы 40–41 «Речей Гримнира», песни Старшей Эдды – прим. al_avs). <текст>

(63) Младшая Эдда. С. 26. <текст>

(64) Томас Бартолин подобрал несколько частных примеров, на которые стоит обратить внимание тем, кто интересуется историей человеческой природы. Так один воин говорит, что больше верит в свои руки и силу, чем в Тора и Одина. Другой восклицает: "Я не верю в идолов и демонов. Я путешествовал по многим краям и встречал великанов и чудовищ, но они никогда не побеждали меня. Поэтому я до сих пор полагался исключительно на собственную силу и храбрость". Один из этих вояк хвастался христианину, его расспрашивающему, что не знал религии, а полагался лишь на свои собственные силы. По той же самой причине отец со своими сыновьями отказался жертвовать идолам. Когда король Норвегии спросил Гаукатора какой религии он придерживается, тот ответил: "Я ни христианин, ни язычник; ни у меня, ни у моих товарищей нет другой религии, кроме как верить в себя и в свою удачу, которой, сдается мне, вполне нам хватает". Существует множество других примеров, когда люди давали подобные ответы; презирая своих идолов, они тем не менее не оказывали предпочтенье Христианству. Кое-кто выбирал скорее нечто среднее. "Я не хочу оскорблять богов, но Фрейя не кажется мне такой уж значительной. Ни она, ни Один нам не указ". Смотри Bartholin, Antiquitatum danicarum... P. 79 – 81. <текст>

 

 

 

© перевод А.В. Сынковского, 2012

Читать далее →