Устои древних бриттов. — Друиды.

 

 

 

 

Когда в Британию вторглись римляне, она представляла собой страну, заселенную в различные периоды времени варварскими, т.е. кочевыми племенами, а также некоторыми ответвлениями племен более цивилизованных народов. Из многочисленных племен составлявших ее население, в письменных источниках приведены названия приблизительно сорока пяти (1). Из них белги, которых Цезарь выделяет как народ, перебравшийся из Бельгийской Галлии и оставшийся на острове в результате своих побед, занимали часть побережья британского Канала. Цезарь отличает и кантиев, т.е. народ Кента, как более развитый, чем остальные бритты, привычный к цивилизованной жизни, и немногим отличающийся от народов Галлии. Белги занимались земледелием, однако большинство внутренних племен питались молоком и мясом, то есть вели простую сельскую жизнь, именуемую пасторалью, и облачались в шкуры (2).
     Все бритты раскрашивали себя вайдой в синий цвет, что придавало им более устрашающий вид в сражении (3). На голове они отпускали длинные волосы, но на других частях тела брили их за исключением верхней губы. Численность населения бриттов казалось римлянам весьма значительной (4).
     Вид страны, какой она впервые открылась их взору, представлял собой последовательность лесов, озер и больших рек. Мела замечает о ней, – и это, должно быть, было верно для большинства мест Европы, где земледелие применялось слабо, – что она скорее приспособлена для благотворного кормления скота, чем людей. Он также представляет здешний народ в целом не только как нецивилизованный, но и как отстающий по своему социальному развитию от континентальных. Скот и пастбища являлись их главным богатством, и они, по-видимому, не знали ничего другого (5).
     Как и все варварские племена, достигшие своего местоположения в различные последовательные периоды времени или развивающиеся в обособленных и независимых условиях, чье текущее душевное состояние не было занято поисками цивилизованной жизни, они постоянно воевали друг с другом (6); и вполне вероятно, что нынешнее положение и население Новой Зеландии наиболее близко представляют состояние Британии в период, когда римляне впервые вступили на ее берег.
     Бритты были более высокими, чем галлы, но не столь храбрыми. Британские юноши, которых Страбон видел в Риме, были на полфута выше самого высокого человека в городе, не смотря на то, что были кривоногими, да и весь их облик не выказывал гармонию с прекрасным. Они были менее светловолосые, чем галлы (7). Силуры упомянуты краснощекими и с курчавыми волосами, жители же Каледонии – рыжеволосыми (8). Поскольку белги в Галлии носили свободные штаны, рубаху с рукавами вместо туники и сагу (sagum), т.е. верхнюю одежду (9), мы можем предположить, что их поселенцы в Британии использовали то же одеяние. Царское облачение Боудики при ее обращении к бриттам описано так: длинные светлые волосы, массивный золотой торквес, χιτων или разноцветная туника, облегавшая грудь, да толстый плащ, наброшенный поверх нее (10). На среднем пальце бритты носили золотые кольца (11).
     Их жилища, построенные, как и у галлов, в основном из камыша или дерева, были весьма многочисленны и, как правило, располагались среди чащоб, видимо в целях лучшей защиты, подобно хижинам новозеландцев, по этой же причине возведенных на укрепленных холмах. Войны жестоких и примитивных воинов, не знакомых с военной дисциплиной, или считающих ниже своего достоинства подчиняться ей, обычно основываются на попытках внезапного нападения и опустошения; потому-то меры предосторожности против внезапных агрессий являлись важнейшей составляющей их оборонительного навыка. Бритты, по-видимому, расчищали место в лесу, на котором они строили свои хижины и загоны для скота, а проходы ограждали рвами и засеками из деревьев. Именно такие постройки описываются в одном из их городов (12).
     Скота было очень много (13). Некоторые британские племена, как говорят, не смотря на изобилие молока, не знали искусства приготовления сыра; другие ничего не ведали ни о земледелии, ни о садоводстве (14). Зерно они хранили в погребах прямо в колосьях и обмолачивали не больше, чем необходимо для дневного пользования (15). Деньги, ходившие у них в обращении, имели спартанский вид; они представляли собой медные или железные кольца определенного веса (16).
     Они считали грехом есть зайцев, гусей или кур, хотя и разводили их для развлечения. Одной из самых необычных и греховных традиций у них являлось совместное проживание женщин с десятью или двенадцатью мужчинами, избравших ту форму близости, которая напоминает нам таитянских Ариои. Британские Ариои, однако же, не уничтожали своих детей, поскольку они считались отпрысками человека, женившегося на их матери (17).
     В битве их главной силой была пехота (18). Тем не менее, они сражались и на лошадях, а искуснее всего на колесницах, с косами на осях (19). На них они мчались, бросая дротики во все стороны, и своими, внушающими ужас, лошадьми и стуком колес нередко приводили в беспорядок ряды противника. Когда они оказывались между вражеских лошадей, то соскакивали с колесниц и сражались пешими. Возницы постепенно отходили из гущи сражения, однако располагались так, чтобы быть готовыми подобрать воинов, если бы тех потеснил неприятель. Таким образом, к активности конницы они присовокупили устойчивость пехоты. В результате ежедневного упражнения и тренировки, они стали столь искусны, что на крутом склоне могли на всем скаку останавливать своих лошадей, могли управлять ими и поворачивать, бежать по дышлу, вставать на хомут и оттуда быстро соскакивать в свои колесницы (20). Диодор при упоминании британских боевых колесниц, вспоминает на наш взгляд о том, что подобным образом их использовали герои троянской войны, с той лишь разницей, что у бриттов возница являлся начальствующей фигурой (21).
     Благородное свидетельство Диодора об их превосходстве над римлянами в тех добродетелях, в которых кочевые народы превосходили цивилизованные, не должно быть опущено. "Нравы их просты и очень далеки от хитрости и коварства нынешних людей. Живут они бедно, совершенно не ведая наслаждений, которые доставляет богатство" (22).

 

Религия бриттов имела жестокую и кровавую природу. Она походила на религию галлов, описанную выше. Те, кто был поражен тяжелой болезнью, или чья жизнь была сопряжена с опасностью или войной, приносили человеческие жертвы, либо давали обет, что сделают это. Заправляли этими мрачными обрядами друиды. Они думали, что жизнь человека может быть искуплена лишь жизнью другого человека, и что не существует никакого иного способа умилостивить своих богов. Некоторые из них изготавливали огромных идолов, сплетенных из прутьев, и наполняли их живыми людьми, которых сжигали заживо. Жертвами обычно становились воры и грабители или иные преступники, когда же их не хватало, в жертву приносились невинные (23). На некоторые свои священные обряды британские женщины приходили нагие, но окрашенные соком растения в темный, как у эфиопов, цвет (24). О том, что они общались со своими богами о будущем, изучая трепещущую плоть принесенных ими человеческих жертв, и о том, что у них были женщины-предсказательницы, уже упоминалось (25).
     По их суеверию омела считалась священной, если она прорастала на дубе. Они избирали рощи исключительно дубовые и полагали, что все выросшее на этом дереве, ниспослано c небес. На шестой день луны, который считался началом их месяцев и лет, а так же их особого цикла длительностью в тридцать лет, они шествовали к дубу, где ими было замечено это паразитирующие растение (которое они назвали всеисцеляющим), подготавливали жертву и пиршество под этим почитаемым деревом, и приводили туда двух белых быков, рога которых на тот момент связывались в первый раз. Совершающий обряд друид в белом одеянии взбирался на дерево и золотым ножом срезал омелу, которую внизу принимали в белую шерстяную ткань. Затем они приносили жертву и обращались к своим богам явить в омеле благость к тем, кому она была ниспослана; ибо верили, что омела вызывала плодовитость и являлась оберегом против яда. Ни один обряд не совершался без дубовых веток (26).
     Древний мир, включая самые просвещенные страны – Грецию и Рим, был повсеместно убежден в могуществе магии. Между тем, высказывание Плиния склоняют нас к предположению, что это зловредное плутовство было взращено непосредственно британскими друидами. Он говорит: "Британия и ныне, вызывая изумление, отправляет это искусство с таким количеством церемоний, будто она, как даже можно подумать, передала ее персам" (27). Действительно, друиды настолько превосходили в знаниях и интеллекте остальной народ, что их магические манипуляции, должно быть, фабриковались ими без особого труда и осуществлялись без каких-либо затруднений.

 

Система друидов возникла в Британии и оттуда была перенесена в Галлию. Во времена Цезаря большинство из тех, кто хотел узнать о ней более основательно, ради ее изучения отправлялись в Британию. Друиды присутствовали во всех религиозных обрядах, стояли во главе общественных и частных жертвоприношений , истолковывали предсказания. Их так почитали, что они решали практически все общественные и частные споры и абсолютно все судебные дела, будь то убийства, тяжбы о наследовании или о границах. Они назначали награды и наказания. Любой, не повиновавшийся их решению, отлучался от жертвоприношений, что для них являлось самым суровым наказанием. Отлученного человека считали безбожником и злодеем; все его избегали, сторонились его присутствия и беседы с ним, как будто бы могли заразиться от общения. Он не мог рассчитывать на суд и какие бы то ни было почести.
     Друиды повиновались лишь одному главе, имевшему над ними наивысшую власть. По его смерти власть наследовал следующий по достоинству. Если у других имелись равные притязания, друиды решали дело голосованием; а иногда спор определяло оружие (28).
     Друиды имели огромные привилегии. Они не платили податей, не участвовали в войнах. Им дозволялось освобождение от военной службы и всех иных повинностей. Из-за таких преимуществ многие добровольно отдавались им в обучение, другие же отсылались своими друзьями и родичами. Там они, как говорили, заучивали такое огромное число стихов, что некоторые оставались под обучением двадцать лет. Они считали, что не следует вверять свою науку письменным записям, хотя во всем остальном пользовались греческими буквами. Цезарь добавляет, что для получения знаний к ним обращалось много молодежи.
     Они учили о бессмертии душ, которые по смерти переходили в другие тела; а поскольку это убеждение устраняло страх смерти, они считали, что оно весьма способствовало пробуждению того, что они называли добродетелью, самым выдающимся качеством которой являлась храбрость. Также они много рассказывали и учили о звездах и их движении, о величине мира и его территориях, о природе вещей и о могуществе и власти бессмертных богов (29). Подобные вопросы созерцания и обучения, демонстрируют серьезные познания и развитый интеллект, что не могло появиться естественным путем у людей, столь примитивных, как бритты и галлы. Они, скорее всего, переняли существующие у них знания и обряды из более развитых областей. Система друидов содержала в себе три группы людей: друидов, бардов и предсказателей. Барды были поэтами и музыкантами, некоторые из них специализировались на сатирах, некоторые же – на панегириках. Предсказатели ведали жертвоприношениями, прорицаниями и изучали природу вещей. Друиды культивировали физиологию и этику, или, как говорит Диодор, являлись философами и теологами (30).
     Мы не располагаем сохранившимися памятниками идолопоклонничества друидов, если только круги из камней, которые могут быть замечены в некоторых местах нашего острова, не считать их храмами. Из всех гипотез, существующих относительно Стоунхенджа и Эйвбери, кажется, наиболее рациональным было бы отнести их к системе друидов. Что же касается самой системы, мы можем заметить, что если бы она была творением более развитых народов, никто из колонистов Британии не подходил бы на роль ее создателей с большей вероятностью, чем финикийцы и карфагеняне (31). Факт, столь явно утверждаемый Цезарем, что система идей друидов возникла в Британии и оттуда была перенесена в Галлию, усиливает наше стремление приписать ее именно этим народам. Состояние Британии в культурном отношении находилось на более низком уровне по сравнению с Галлией, и потому кажется более разумным отнести интеллектуальные составляющие друидизма заморским посетителям, которые, как известно, развивали подобные вопросы, чем предположить, что они были самостоятельно порождены примитивным местным населением.

 

 

 

(1) I. От Кента до Корнуолла обитали

кантии регны биброки аттребаты сегонтиаки белги дуротриги эдуи карнубии дамнонии.

Их земли впоследствии составили римскую провинцию Британия Прима.

II. На полуострове Уэльс проживали силуры, ордовики и деметы, чьи территории сформировали римскую провинцию Британия Секунда.

III. Между реками Темзой, Северном, Мерси, Хамбером и океаном в провинции позднее названной Флавией Цезарийской обитали

тринобанты ицены коританы кассии добуны хвиккии анкалиты карнабии.

IV. В римской провинции Максима Цезарийская, или в нынешних Ланкашире, Уэстморленде, Камберленде, Йоркшире, Дареме и части Нортумберленда находились

сетанции или систунции воланции или волунции бриганты.

V. Пять племен, обитали на территории римской провинции Валенция, которая, включая основную часть Нортумберленда, простиралась от стены Адриана в Шотландию до стены Антонина:

оттадины гадены сельговы нованты дамнии.

VI. За ними в северной Британии проживали племена, включенные в римскую провинцию Веспасиана.

горесции вектуроны тайксалы вакомаги альбаны аттакотты.

VII. В оставшейся части Шотландии обитали

каледоны кауты логи карнабии катины мерты карнонанки цероны креоны эпидии. <текст>

(2) Цезарь. Записки о галльской войне. Кн. V, гл. 12-14. Геродиан свидетельствует о британцах из северных районов, с которыми боролся Север, как о незнающих платья, носящих железные обручи вокруг шеи или живота. История императорской власти после Марка, кн. III, 14. <текст>

(3) Цезарь, там же. Pomponius Mela. De situ orbis, lib. III , c. 6. Это, как кажется, начинали практиковать уже с младенчества, так как Плиний говорит, что и жены и кормилицы британцев делали это, Naturalis Historia, lib. xxii. c. 2. (На самом деле у Плиния так: «В Галлии существует растение наподобие подорожника, называемое glastum; им жены бриттов и их невестки, окрашивают все тело, и на определенные религиозные обряды являются обнаженными, цветом (кожи) подражая эфиопам» – прим. al_avs). Отсюда и эпитет Марциала: "Caeruleis Britannis" («из синих британцев». Перевод Ф. А. Петровского. – Прим. al_avs), Эпиграммы, кн. XI, 53. Геродиан замечает о бриттах, противостоящих Северу, что они рисовали изображения разных зверей на своих телах (История императорской власти после Марка, кн. III, 14); а поскольку Клавдиан упоминает "знаки бездыханны на гибнущем пикте" (Перевод Р. Л. Шмаракова. – Прим. al_avs), то этот обычай, видимо, распространился по всему острову и сохранялся у наименее цивилизованных племен до его времени. Клавдиан, Война Поллентская или Готская. <текст>

(4) Цезарь, там же. <текст>

(5) Pomponius Mela. De situ orbis, lib. III , c. 6. Цицерон приводит нам общее представление, бытующее по этому вопросу в его время. В письме к Аттику он говорит, "известно, что на этом острове нет ни крупинки серебра, и никакой надежды на добычу; разве только на рабов" (Перевод В. О. Горенштейна. – Прим. al_avs), кн. IV, 16. Забавно читать это замечание теперь, когда Англия является самой богатой страной Европы. <текст>

(6) Pomponius Mela, ibid. Геродиан говорит о бриттах как о "весьма воинственном и кровожадном народе", История императорской власти…, кн. III, 14. Я уже давал понять, что считаю Историю бриттов Гальфрида Монмутского умело сплетенным кружевом художественного вымысла; и хотя она, по всей видимости, сохранила некоторые подлинные имена, традиции и обстоятельства, тем не менее, отделить в ней правду от измышлений не представляется возможным. <текст>

(7) Страбон. География, кн. IV. <текст>

(8) Тацит, Жизнеописание Юлия Агриколы, 11. Rutilatae Comae («рыжеволосые» – прим. al_avs), замечает Ливий о галлах. История Рима от основания Города. Кн. XXXVIII, 17. <текст>

(9) Страбон, География, кн. IV. <текст>

(10) Ксифилин, эпитома из Диона Кассия. (Книги LVII-LXIII «Истории римлян» Диона Кассия Коккейяна, кн. LXII). <текст>

(11) Pliny, NH, lib. XXXIII, c. 6. Этот писатель отмечает, что человек, который первым надел кольцо на палец, совершил одно из страшнейших преступлений против человечества, ibid. c. 4. Proximum scelus («следующим преступлением» – прим. al_avs) стала чеканка золотых денег, ibid. c. 13. Использование колец с целью личной исключительности у мужчин так сильно изменилось, что даже Плиний не заподозрил бы их в вынашивании каких-либо порочных замыслов. Их носят и ныне, но как незначительное украшение, а не как в его время, – в качестве изощренного великолепия. <текст>

(12) Страбон, кн. IV. Цезарь, кн. V, гл. 21. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, кн. V, 21. <текст>

(13) Цезарь, кн. V, гл. 12. <текст>

(14) Страбон, кн. IV. <текст>

(15) Диодор Сицилийский, кн. V, 21. Плиний замечает, что в качестве удобрения они использовали разновидность извести, которую он называет белым мелом (Плиний. Естественная История. Книга XVII // Катон, Варрон, Колумелла, Плиний. О сельском хозяйстве. М.–Л., 1937. С. 194). <текст>

(16) Цезарь, кн. V, гл. 12. Предполагается, что Кунобелин, преемник Кассивелауна, первым начал чеканить деньги в Британии. "Приблизительно пятьдесят монет с его именем сохранились до наших дней. Некоторые из них обладают плоской поверхностью, большинство же – немного выпуклой". Whitaker. The history of Manchester, book I, c. 9. На одной из них изображен бард с арфой, ibid. c. 7. sect. 5. <текст>

(17) Цезарь, кн. V, гл. 14. <текст>

(18) Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы, 12. <текст>

(19) Pomponius Mela. De situ orbis, lib. III , c. 6. <текст>

(20) Цезарь, кн. IV, гл. 33. <текст>

(21) Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, кн. V, 21. Honestior auriga; clientes propugnant («Начальствует возничий; подчиненные ему воины оберегают его от врагов» – Перевод А. С. Бобовича. Прим. al_avs). Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы, 12. <текст>

(22) Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, кн. V, 2 . (Перевод О. П. Цыбенко – прим. al_avs) <текст>

(23) Цезарь, кн. VI. гл. 16. <текст>

(24) Pliny, NH, lib. XXII, c. 2. <текст>

(25) Смотри выше, кн. I, гл II. То, что кельты приносили человеческие жертвы богу, которого греки называли Кронос, а латины – Сатурн, мы знаем от Дионисия Галикарнасского. (Римские древности, кн. I). <текст>

(26) Pliny, NH, lib. xvi, c. 95.  Поскольку derw – по-бриттски дуб, а derwydd – на этом же языке означает друид, вполне вероятно, что эта каста людей получила свое название от почитаемого ими дерева. Максим Тирский называет дуб кельтским идолом Верховного Божества. ΜΑΞΙΜΟΥ ΤΥΡΙΟΥ ΛΟΓΟΙ. Maximi Tyrii Dissertationes... Londini, 1740. <текст>

(27) Pliny, NH, lib. xxx, c. 4. Валлийское слово «правый», по-видимому, имеет некоторое отношение к древнему идолопоклонничеству бриттов. Это слово – deheulaw или рука-на-юг; выражение, которое истинно лишь тогда, когда мы смотрим на восток. Круги в Стоунхендже, как представляется, имеют непосредственное отношение к восходу солнца во время солнцестояния. <текст>

(28) Цезарь, кн. VI, гл. 13. <текст>

(29) Цезарь, там же. Pomponius Mela. De situ orbis, lib. III , c. 20. И смотри знаменитые стихи Лукана на их теорию о переселении душ.

({450} Вы же, друиды, опять с окончаньем войны возвратились К богослужениям злым и к варварским вашим обрядам. Вам лишь дано познавать богов и небесную волю Или не ведать ее; вы живете в дремучих дубравах, Где не сияют лучи: по учению вашему тени {455} Не улетают от нас в приют молчаливый Эреба, К Диту в подземный чертог: но тот же дух управляет Телом и в мире ином; и если гласите вы правду, Смерть посредине лежит продолжительной жизни. Народы Северных стран, в ошибке такой, должно быть, блаженны, {460} Ибо несноснейший страх — страх смерти их не тревожит. Вот и стремится солдат навстречу мечу и охотно Гибель приемлет в бою, не щадя возвращаемой жизни.              Лукан. Фарсалия или поэма о Гражданской войне, кн. I. Перевод А.Е. Остроумова. – Прим. al_avs).<текст>

(30) Диодор Сицилийский, кн. V, 31. Страбон, кн. IV. <текст>

(31) Сирия, Финикия и Палестина изобилуют многочисленными массивными утесами и скалистыми горами, нарезанными различными формами и пронизанными пещерами, а так же каменными сооружениями языческого поклонения. Пейзажи Сирии и Палестины работы г-на Уотса из рисунков коллекции сэра Роберта Эйнсли демонстрируют удивительные остатки подобных сооружений. Доктор Стьюкли в своем письме г-ну Гейлу, датированном 1743 годом, упоминает, что нашел Храм друидов у Шепа в Уэстморленде. Он говорит: "У меня есть масштабированный план камней Шепа. Я полагаю, что это еще один огромный извилистый храм, подобный тому, что находится в Эйвбери. Его остатки простираются на полторы мили, и это не смотря на то, что многое не сохранилось". Reliquiæ Galeanæ. P. 387. Автор статьи в журнале "Gentleman's Magazine" за февраль 1833 года считает, что доктор Стьюкли прав в названии комплекса камней храма. "Это не датский памятник. Замечательная особенность Уэстморленда и Камберленда заключается в том, что их невозделанные холмы и равнины на всем своем протяжении щедро наделены руинами друидических комплексов, в то время как в Нортумберленде и Дареме, которые примыкают к ним на востоке, вещи подобного рода практически не встречаются". — Долман или пещера Друида, близ Сомюра во Франции, описана в "Six Weeks on the Loire". <текст>

 

 

 

© перевод А.В. Сынковского, 2013

Читать далее →