Новое на сайте

Фрэнк Стентон.   Англо-саксонская Англия

Глава IV.   Обращение народа англов

 

 

 

 

Сэр Фрэнк Стентон

 

 

 

 

ЯЗЫЧЕСКАЯ составляющая древнеанглийской истории непостижимо туманна (1). Сохранились имена верховных божеств, которым поклонялись англы, да несколько специфических обрядов, зафиксированных историками в попытке их осуждения. Средневековые авторы, рассказывая о святых Божиих, не могли обойти случайных упоминаний о языческих храмах, идолах и жрецах, а главный научный труд додатского периода — De Temporum Ratione Беды — приводит некоторые сведения о важнейших празднествах языческого года. Как совокупность отдельных фактов, английский вклад в общий запас знаний о германском язычестве отнюдь не мал. Однако едва ли не в каждый переломный исторический момент эти факты не имеют четко выраженных границ, зачастую искажены библейскими представлениями, и приводят не более чем поверхностные данные к разгадке природы тех верований, что лежат в основе религиозных обрядов.

В последние годы спектр материалов для исследования древнеанглийского язычества был сужен в одном направлении и расширен в другом. Многое, что было написано по этому вопросу в целом, и об английских языческих богах в частности, ученые несколько вольно позаимствовали из богатейшего материала, доставшегося нам от языческой Скандинавии. Между тем, связь между английским и скандинавским язычеством лежит в прошлом, которое было далеким уже тогда, когда английские народы начали переселяться в Британию. Большая часть скандинавских материалов имеет фальсифицированное содержание, и опасность использования его для иллюстрации первобытных английских верований постепенно становится все яснее. В равной степени опасно использовать магические литературные источники десятого и одиннадцатого веков в качестве подхода к английскому языческому древнему миру, поскольку существует огромнейшая вероятность того, что скандинавское влияние сказалось на фрагментах содержащейся в них древней традиции. С другой стороны, современные исследовательские работы по английским топонимам внесли на удивление весомый вклад в хранилище данных, непосредственно относящихся к туземному язычеству. Многие из этих данных являются не более чем свидетельством того факта, что конкретное место представляло собой первобытный культовый центр. Но в совокупности они весьма важны, поскольку доказывают силу языческих взглядов и дают локальное определение языческому окружению.

Наиболее важным из литературных источников информации о древнеанглийском язычестве является тот раздел De Temporum Ratione, в котором Беда называет и описывает месяцы англосаксонского года (2). Некоторые названия, чья этимология сегодня остается неизвестной, возможно, так же были непонятны и Беде. Между тем, после того, как он указывает, что конкретное языческое празднество было связано с конкретным временем года, единичное ошибочное истолкование названия никак не сказывается на его авторитете. Согласно Беде, языческий год начинался 25 декабря, и некие ритуальные действия, описание которых он не счел нужным представить, вызывали наступление ночи, носящей название Modra nect, «ночь матерей». Два месяца в году – последний месяц уходящего и первый Нового года – носили имя Giuli, современный Йоль, название столь старое, что его значение представляется совершенно неопределенным. Solmonath, имя второго месяца, описывается Бедой как "месяц оладий, которые они подносили своим богам". Большинство ученых отвергают это объяснение, ибо, как известно, sol, означающее блин, не английское слово, но, несмотря на то, что Беда, кажется, предложил неправильное происхождение этому названию, его утверждение о празднестве, на котором оладьи предназначались богам, вполне может быть основано на подлинной традиции. Третий и четвертый месяцы, согласно Беде, названы в честь богинь Хреты и Эостре соответственно; пятый назывался Thrimilci, «потому что коровы тогда доились три раза в день»; шестой и седьмой объединялись под именем Litha, еще одно древнее слово, которое очевидно означало просто «луну»; восьмой называли Weodmonath, «месяц сорняков». Девятый месяц был известен как Halegmonath, «священный месяц», или как Беда интерпретирует его название, «месяц жертвоприношений», фраза, которая явно указывает на языческое празднество, проводившееся по окончанию сбора урожая. Wintirfyllith, название десятого месяца, связан Бедой, и по видимому справедливо, с появлением первой полной зимней луны. Blotmonath, имя одиннадцатого месяца, означающее «месяц жертвы», возникло, согласно Беде «потому, что они посвящали своим богам животных, которых они собирались забить». Это объяснение представляет собой то, что вне всяких сомнений является самой ранним упоминанием практики забоя избыточного поголовья скота на зимние продовольственные запасы, а название месяца показывает, что этот обычай в условиях примитивной организации хозяйства принимал жертвенный характер. Несмотря на неточность некоторых из этих названий и неопределенный характер других, очевидно, что в основе древнеанглийского календаря лежал весомый элемент языческого празднества.

Божества, упоминаемые в древнеанглийских источниках, варьируются от богов и богинь, почитаемых всеми германскими народами, до фигур, у которых есть имена, но нет отличительных признаков. Два таких имени известны лишь потому, что встречаются в перечне древнеанглийских месяцев, приводимом Бедой. Он утверждает, что англичане называли свой третий месяц Hrethmonath в честь их богини Хреты, а четвертый – Eosturmonath по имени богини Эостре, «для кого они имели обыкновение устраивать празднества в это время года». Ни то, ни другое имя не поддается объяснению, и не встречается в какой-либо иной мифологической системе. Некоторые ученые считают Хрету и Эостре вымыслом, созданным Бедой, с целью придать смысл неразборчивым названиям Hrethmonath и Eosturmonath. Однако другие божества, существование которых никогда не подвергалось сомнению, носят в равной степени непонятные имена — нет, по крайней мере, никакого очевидного объяснения Erce, древнеанглийскому имени Матери-земли; широкое же признание богинь по имени Хрета и Эостре твердо подкрепляется тем фактом, что об этом сообщается в источнике Беды. Маловероятно, что Беда, для которого язычество было воплощением греха, стал бы выдумать языческую богиню для того, чтобы объяснить название месяца празднования Пасхи.

Некоторые данные указывают на то, что главными в языческом сонме богов англов были общегерманские божества Тив или Тиг, Тунор и Воден. Культ богини изобилия Фриг в достаточной мере подтверждается наличием ее имени в древнеанглийском Frigeddeg, современной пятнице. Однако до сих пор ни одно предполагаемое место ее поклонения не было идентифицировано с полной уверенностью, а ее имя не использовалось в формировании английских личных имен. Но и Сеакснеат, предок королей Эссекса, по-видимому, почитался их подданными, несмотря на то, что возникшие среди них топонимы не содержат его следов. Между тем Воден, Тунор, Тив и Фриг – те божества, персональное почитание которых в Англии не вызывает сомнения.

Почитание Тива, выдающегося бога войны германских народов, прекрасно засвидетельствовано в Англии. Подобно Водену, Тунору и Фриг он принадлежал в группе божеств, именами которых были названы дни древнеанглийской недели. Его собственное имя формирует первый элемент небольшого количества составных древних имен, таких как Тиувальд и Тиовульф. С некоторого времени было достигнуто общее согласие в отношении того, что название деревни Tuesley в Суррее и древнеанглийские приграничные наименования Tislea в северном Гемпшире и Tyesmere в северном Вустершире указывали на центры его почитания. В наши дни пришли к выводу, что имя Тива также входит в название селения Tysoe в южном Уорикшире. Название означает «отрог холма Тива» ('Tiw's hill-spur') и очевидно относится к одному из выступов, который выходит в этом месте из откоса над равниной, известной, по крайней мере, с семнадцатого века как Долина Красной Лошади. Не исключено, что долина получила свое название от фигуры лошади, высеченной на склоне холма как символ Тива. В любом случае связь с одной из господствующих высот южного мидлендса является впечатляющим свидетельством значимости его культа.

Почитание Тунора, бога-громовержца, оставило еще больше следов в местных названиях. Наличие Thunores hlæw – «кургана Тунора» – на Танете, и Thunres lea – «рощи Тунора» – под Саутгемптоном, доказывает существование его культа среди как восточных, так и западных ответвлений народа ютов. На территории англов какие-либо имена, недвусмысленно указывающие на его культ, найдены не были, факт, который частично можно объяснить редкостью древнеанглийских грамот, имеющих отношение к этому району. Но среди саксонских народов он, как представляется, был самым почитаемым из всех богов. В Уэссексе его культ представлен в приграничных названиях Thunres feld у Харденхьюиша в Уилтшире — самом западном местоположении язычников в Англии — и Thunres leah в восточном Гемпшире. В Суррее он дал начало названиям Thursley в долине Уэя и Thunderfield под Рейгейтом; в Сассексе – приграничному названию Thunorslege около Бексхилла; в Эссексе – топонимам Thunderley на севере и Thundersley на юге, и бесчисленным Thurstable – «столпы Тунора» – на побережье и Thunreslau на границе с Суффолком. Thundridge в Хартфордшире – «кряж Тунора» — является самым отдаленным доказательством его культа на территории, которая, вероятно, когда-то принадлежала срединным саксам.

Следы культа Водена рассеяны еще более широко. В Кенте они встречаются в сельских названиях Woodnesborough близ Сэндвича и Wormshill на восточном склоне Даунс возле Ситтингборна. В Эссексе, где они исчезли с современной карты, их можно встретить в древних названиях полей Wodnesfeld на севере графства и Wedynsfeld на юго-западе. Важный центр его почитания находился над долиной Певси в Уэссексе, где большой земляной вал под названием Wodnes dic, или Вонздайк, проходит между местечками, некогда известными как Wodnes beorg, «могила Водена», и Wodnes dene, «долина Водена». Судя по всему, в самом сердце Мерсии располагался еще один центр подобного рода, отмеченный топонимами Веднесбэри, «твердыня Водена», и Веднесфилд, «равнина Водена», над верховьем реки Тейм. В других местах территории англов отдельные признаки его культа присутствуют в Wens-ley («роща Водена»), названии деревушки, возвышающейся над рекой Деруэнт в местечке Пик, Дербишир, и в бесчисленном количестве названий Wodneslawe, «курган Водена», на востоке Бедфордшира. Являясь памятниками народного язычества, эти названия дают ценные сведения общеанглийского отношения к богу, на которого большинство английских королей претендовало в качестве своего предка. Они низводят Водена из аристократической мифологии, в которую его ввергли династические традиции, прямиком к святилищам, расположенным в сельской местности. Они показывают, что ему поклонялись обыкновенные люди, принадлежащие ко всем трем основным племенам, входившим в состав английского народа.

Еще более заметным его делал один распространенный элемент культа, в связи с которым Воден, насколько известно, был единственным божеством, к которому английские народы применяли псевдоним. В древнеисландской мифологии, обыкновенно представлявшей его переодетым странником, он часто появляется под прозванием Grimr, имя, которое буквально означало человека, носящего маску. Не существует прямых свидетельств употребления этого слова в Англии, но оно, вне всякого сомнения, имело место при частом объединением имени Грим с доминирующими природными объектами и земляными валами, предполагая их сверхъестественное возникновение. Представление Водена в качестве созидателя этих работ, выходящих за пределы возможности смертных, явно присутствовала у воинов, которые называли самое грандиозное земляное укрепление северного Уэссекса Wodnes dic. Название Grimes dic, т.е. Grimsdyke, которое носят многие древние земляные укрепления в южной Англии, сродни тем же представлениям.

Доводы в пользу жизнестойкости древнеанглийского язычества не опираются исключительно на факты, свидетельствующие о поклонении отдельным богам. Современная работа над английскими топонимами выявила большое количество мест, без сомнения, являвшимися центрами языческого поклонения, но которые никогда не были связаны с именем конкретного бога. Лучшие из доказательств исходят от названий, содержащих древнеанглийские слова ealh, «храм», hearh, которое в топонимах, кажется, имеет значение «святилище на холме», и weoh – «кумир», «святыня» или «священный предел». Ealh редко встречается в местных названиях, но оно формирует первую часть имени селения Alkham под Дувром, и древнего названия канала, соединяющего Февершем с морем, Ealbfleot. Hearh встречается в названии Harrowden в Бедфордшире, Harrowden в Нортгемптоншире, Harrowden в северном Эссексе, Arro-wfield Top в восточном Вустершире и Peper Harow в Суррее. В Gumeninga hearh, самой старой форме названия Харроу-он-зе-Хилл, это слово появляется в более значимом контексте, ибо название означает «священное место Гуменингов», и, таким образом, показывает, что родовое святилище было известно в дохристианской Англии (3). Наиболее широкое территориальное рассредоточение имело слово weoh, являющееся самым распространенным из этих языческих элементов. К югу от Темзы оно формирует название местечка Wye в Кенте, которое, должно быть, выполняло функции святилища, а также административного центра ранних ютов. В сочетании со словом leah («роща») оно встречается в южно-саксонских топонимах Whiligh и Whyly, в Willey на западе Суррея и в Wheely Down на востоке Гемпшира. Дальше на западе оно встречается в Weyhill, где первоначально стояло в одиночку, и в древних названиях полей Уилтшира Wedone около Деймерхема и Weoland под Вуттон-Бесситтом. За Темзой оно встречается в сочетании с dun («холм») в названиях Weedon Beck и Weedon Lois в Нортгемптоншире и в Weedon под Эйлсбери; снова в сочетании с leah в Weoley в северном Вустершире, в Welei – утерянном сельском названии в северном Хартфордшире и в Weeley у побережья Эссекса; в сочетании с wiella («источник») – в Wyville в Кестевене; и со словом ford – в названии Weeford на стаффордширском участке римской дороги Уотлинг-Стрит. Около Хамбера между Гримсби и Лаутом попадаются многочисленные местные словоформы слова Wyham, – так, должно быть, называлось главное святилище людей Линдси. Кроме этих примеров встречаются два случая, представляющие исключительный интерес, в которых это слово формирует вторую часть составного наименования. Один из них, носящий название Patch-way, находится около деревушки Стейнмер в Сассексе, и означает weoh (т.е. святилище), принадлежащее человеку по имени Pæccel. Другой является названием отдаленного хозяйства, принадлежащего Фарнэму в Суррее, появившегося в седьмом веке как Cusan weoh и означающего святилище человека по имени Куса. Из этих названий становится очевидным, что у языческой святыни мог быть владелец. Не стоит преувеличить их значение. Между тем они являются единственными лишь недавно появившимися в Англии свидетельствами, которые выступают в поддержку мнения о существовании языческих прецедентов относительно прав собственности, предъявляемых первыми мирскими основателями английских церквей.

Распределение этих языческих имен весьма неравномерно. Более девяти десятых из них находятся в пределах области, которую можно было бы ограничить на карте линиями, проведенными от Ипсуича до Стаффорда, и оттуда точно на юг к Каналу. В Нортумбрии никаких языческих названий до сих пор найдено не было; они очень редки между Хамбером и Уэллендом, а в Восточной Англии вообще нет ни одного известного примера. Является ли их редкость на этой территории следствием вялости народного язычества, или результатом изменения терминологии, вызванного позднейшим датским расселением? Или же она является плодом преднамеренного уничтожения языческих памятников чересчур рьяными христианскими королями? Пока еще эти вопросы необходимо оставить открытым. То, что сохранившиеся названия смогли укорениться, вне всякого сомнения, говорит о силе язычества в центральной и юго-восточной Англии. В этом свете многие эпизоды истории христианизации становятся более понятными. Многочисленность мест отправления языческого культа в королевстве восточных саксов сделала более наглядной ту трудность, с которой их удалось убедить принять христианство. Языческие святилища Уэссекса дают превосходную иллюстрацию утверждению Беды о том, что Бирин, собиравшийся проповедовать в отдаленнейших частях Англии, остался на юге оказывать сопротивление мощнейшему язычеству гевиссеев. При более широкой постановке вопроса об условиях, влияющих на работу римской миссии в Англии, наличие этих названий имеет особенное значение. Оно показывает, что на всей территории, на которой трудились Августин и его компаньоны, язычество в момент встречи с христианским соперничеством все еще оставалось современной религией.

Это соперничество долго откладывалось. Насколько известно, британское духовенство не предпринимало попытки обращения захватчиков, лишавших собственности их родичей (4). В шестом веке странствующие ирландские монахи утоляли жажду религиозной романтики на континенте или в северной Британии; в Англии до прибытия туда Августина не обнаружено ни одного следа, оставленного кем-нибудь из ирландских миссионеров. Ни один странствующий проповедник не приезжал или, вернее, не имел шансов приехать в Англию из Галлии Григория Турского. Ибо большую часть шестого столетия римская церковь, приступившая, в конце концов, к решительным действиям, была вынуждена направлять все свои силы на поддержание собственной независимости. И то язычество, с которым столкнулась миссия Августина, практикой поколений укоренялось в далеком прошлом.

Отправкой в 597 году этой миссии Григорий Великий осуществил замысел, который вынашивал в голове на протяжении двадцати лет. В седьмом веке считалось, что его внимание к Англии было вызвано беседой с некими юношами-англами в Риме в период понтификата Бенедикта I, т.е. между 574 и 578 годами. Нет необходимости отвергать эту знаменитую историю (5), поскольку она не содержит ничего невероятного и принадлежит к старейшему пласту традиций о жизни Григория. Согласно этой легенде Григорий сам вознамерился осуществить попытку обращения англов и был остановлен лишь протестами римских жителей. Благоприятная возможность так никогда больше и не выпала, поскольку при преемнике папы Бенедикта Григорий был занят сначала дипломатической миссией в Константинополе, а впоследствии попечением собственного монастыря в Риме. Он был избран папой в 590 году, но только лишь после шести лет пребывания на папском престоле смог без помех приступить к конкретным действиям в отношении английской миссии.

Несмотря на то, что нортумбрийская традиция, скорее всего, в основном правдивая, она не дает исчерпывающего объяснения тому интересу, который Григорий проявил к языческой Англии. Будущее самого римского папства в конце шестого века было непредсказуемым. Оно продолжало зависеть от восточной империи и находилось под угрозой надвигающейся опасности, исходившей от молодого государства лангобрдов в Италии. Древние церкви Галлии и Испании управлялись практически без оглядки на Рим, а ирландские паломники-подвижники привносили новый и непредвидимый элемент в монашескую жизнь Запада. Вряд ли великие традиции Римского престола смогли бы сколько-нибудь долго обеспечивать почтительное отношение к его превосходству в мире, в котором сложившиеся обстоятельства служили молчаливым отречением от притязаний на всеобъемлющую власть, будь то духовную или светскую. Не вызывает сомнений, что изначально внимание Григория к Британии было вызвано простым желанием обратить в христианство ее языческих жителей. Однако же Григорий, будучи приемником древних римских государственных деятелей, не мог равнодушно относиться к той политической выгоде, которая последовала бы при воссоединении утерянной провинции империи с церковью ее столицы. Он умер, когда успех его предприятия по-прежнему оставался неясным, но его государственная мудрость, в конце концов, нашла свое подтверждение в обращении южных германцев и реорганизации франкской церкви англичанами, остро ощущавшими религиозное обязательство своего народа перед Римом.

Человек, которого Григорий выбрал в качестве главы британской миссии, был приором его собственного монастыря св. Андрея на Целианском холме в Риме. Августин Кентерберийский своим местом в истории обязан тесными связями с Григорием, поскольку идея отправления миссии всецело принадлежала папе, ее формирование стало возможным исключительно под патронатом папы, не говоря уже о том, что первоначальный успех миссии был достигнут благодаря его ободрению и наставлению. Письма Августина являются основным источником информации по осуществлению этой миссии, ибо последователи Августина не оставили биографического описания его жизни, а традиции его времени, когда Беда собирал их в восьмом веке, основательно подзабылись. Все, что известно о начале этого предприятия, содержится в высказывании Беды о том, что на четырнадцатом году правления императора Маврикия папа Григорий послал слугу Божьего Августина и с ним несколько богобоязненных монахов проповедовать слово Божие народу англов. Четырнадцатый год правления Маврикия длился с августа 595 года по август 596-го, и экспедиция, вероятно, отправилась в путь в начале 596 года. В какой-то момент в южной Галлии миссия остановилась, мысль о встрече с варварским и неверующим народом, чей язык был им непонятен, привела монахов в ужас, и они отослали Августина назад в Рим умолять об отмене путешествия. Действия Григория в этой критической ситуации спасли миссию от позорного краха. Вполне вероятно, что до сего времени власть Августина над его спутниками не была строго определена. Григорий в ободряющем письме, адресованном монахам, сообщил о назначении Августина их аббатом, а вслед миссии всем, с кем она могла войти в контакт, разослал подтверждения о своей папской поддержке. В ряде писем, сохранившихся до наших дней, он вверил ее покровительству нескольких галльских священнослужителей, поддержка которых могла быть весьма полезной, а также бургундскому патрицию Аригию, франкским королям Теодориху Бургундскому и Теодеберту Австразийскому и их бабке королеве Брунгильде. Эти письма, переписанные с одного образца, датированы 23 июля 596 года, и, должно быть, Августин вскоре после этой даты оставил Рим, чтобы присоединиться к своим монахам в Галлии. Отныне миссии было гарантировано уважение по всех уголках Галлии, и в начале 597 года Августин с приблизительно сорока компаньонами высадился на острове Танет.

Зачатки политических отношений между Кентом и франкскими королевствами, несмотря на такую раннюю дату, были уже установлены. Еще до 588 года король Кента Этельберхт женился на Берте, дочери франкского короля Хариберта, правящего в Париже. Этот брак, похоже, не пробудил особого интереса в Галлии (для Григория Турского Этельберхт — всего лишь "сын некоего короля в Кенте"), однако в Британию вместе с королевой отправился франкский епископ по имени Лиудхард, и в королевском семействе должны были придерживаться соблюдения христианских традиций, по крайней мере, на протяжении девяти лет до прибытия Августина. Ни королева, ни ее епископ, кажется, не предприняли каких-либо попыток разъяснить свои религиозные обряды, и в 597 году Христианство все еще оставалось для короля чуждой, и потому зловещей религией. Рассказ о том, что Этельберхт, опасаясь колдовства незнакомцев, настоял на том, чтобы встретиться с Августином и его спутниками под открытым небом, похож на подлинную традицию. Беседа, имевшая место на Танете, убедила его в их честности, и хотя он отказался сразу отречься от того, во что он и весь народ англов до настоящего времени верили, он предоставил им жилье в Кентербери, снабдил их пищей и позволил проповедовать свою религию. Они же со своей стороны зажили простой общинной жизнью в Кентербери, используя для служений древнюю церковь на востоке города, посвященную св. Мартину, которую обычно посещала королева. Первая стадия их миссии завершилась, когда Этельберхт принял христианство. От него они получили в городе подобающее место для поселения, и первоначальный надел земли. Число новообращенных увеличилось, хотя пока еще не чрезмерно, и Августин смог приступить к восстановлению древних церквей и строительству новых (9).

До этого времени миссия состояла из монахов, объединенных общим повиновением полномочия Августина, их аббата. К осени 597 года появилась необходимость обеспечить постоянную организацию вновь созданной церкви. В Галлии на излете года Августин с одобрения папы «епископами Германий» был рукоположен во епископы. Вскоре после своего возвращения он послал двух участников миссии, священника Лаврентия и монаха Петра, в Рим с отчетом о достигнутом и просьбой наставить его по ряду практических вопросов, которые непременно должны были возникнуть в будущем. Его собственный отчет не сохранился, но летом 598 года папа поведал патриарху Александрии, что Августин сообщил о крещении более десяти тысяч новообращенных на Рождество, случившееся после его рукоположения. Несмотря на это свидетельство успеха, Григорий ответил на вопросы Августина лишь летом 601 года, хотя некоторые из них были весьма срочные. В этот период Григорий был занят мирными переговорами 599 года между восточной империей и лангобардами, а также делами папской собственности. На протяжении всех этих лет его здоровье было слабым; в июне 600 года он писал, что в течение почти двух лет едва был в состоянии подняться с постели на три часа, чтобы отслужить праздничную мессу. Неудивительно, что он был медлителен в подготовке того, что составило свод правил по управлению новой церковной епархией.

Прибывший, в конце концов, ответ был скрупулезен и обстоятелен. Более половины его касается моральных устоев мирян и их отношения к церкви и ее службам. Зачатки закона о браке проявляются в предложениях, которые позволяют двум братьям жениться на двух сестрах, если те не состоят с ними в близком родстве, запрещают брак между двоюродными братьями и сестрами и осуждают языческий обычай брака с мачехой. Кража церковного имущества обсуждается с умеренностью; церковь должна справляться в каждом отдельном случае, способен ли вор содержать себя или нет и никогда не должна требовать больше простого возмещения украденного. По этому вопросу Григорий запрашивал намного меньше, чем готовился наложить король; законы Этельберхта начинаются с фразы «[За] Божье и церковное имущество – в двенадцатикратном размере». Та же умеренность проявляется в наставлениях Григория по сугубо церковным вопросам. Августину разрешалось составить разночинную литургию, включающую те обычаи римской, галльской или иной церкви, какие бы он мог считать наиболее благоприятными. Словами, в которых угадывается почти раздражение, Григорий отклоняет сомнения Августина в мыслях о рукоположении епископа без присутствия других епископов. Ему напоминают, что он единственный епископ в церкви англов, и предлагают периодически приглашать епископов из Галлии в качестве свидетелей при посвящении. Ему наказывают посвящать епископов в епархии, расположенные так, что бы общение между ними не испытывало затруднений, и чтобы в дальнейшем при любом посвящении присутствовали три или четыре епископа. На насущный вопрос об отношениях между Августином и епископами Галлии и Британии Григорий отвечает с взвешенной тщательностью. Британские епископы напрямую находились под руководством Августина для наставления и вразумления. С другой стороны, было установлено, что Августин не может иметь власть над епископами Галлии, ибо издревле предшественники Григория предоставляли паллий епископу Арля, и созданный ими прецедент должен соблюдаться. Если же, паче чаяния, Августин пребудет в Галлию, он должен присоединиться к епископу Арля для вразумления прегрешений галльских священнослужителей, но лишь с позиции христианского долга, а не власти. Таким образом, сложившаяся ситуация так или иначе оставалась деликатной, и в особом письме епископу Арля Григорий был достаточно осторожен при определении положения Августина.

В настоящий момент, однако, внешние отношения церкви представлялись менее важными, чем ее внутренняя организация. Прежде всего, вопросы Августина касались образа жизни, который он, как епископ, должен установить своему клиру, а также распределения денежных поступлений, принятых в качестве пожертвований верующих. Нет никаких сомнений в том, что Августин уже основал на территории своей епархии в Кентербери, древнюю церковь в черте города, которую он решил in nomine Sancti Salvatoris. В любом случае ответ Григория дает современное событиям свидетельство характеризующее общину, существовавшую там при первых архиепископах. Образ жизни, предписанный им, был общинный, но не монашеский. Письма показывают, что по представлению папы обет монашеской жизни был таков, что никто связанный со служением церкви не смог бы должным образом вынести его, и потому дело, совершенное компаньонами Августина, несомненно, освободило их от обязательства соблюдать прежние правила. Было вполне достаточно, если бы отныне они жили сообща со своим епископом, поддерживаемые в качестве общины денежными поступлениями, находящимися в его распоряжении. С другой стороны, крайне важно было предусмотреть обучение местного духовенства, и кажется вероятным, что помимо своих старших членов, община в Кентербери, уже включала юношей и даже детей, подготавливаемых к посвящению в духовный сан. Этим кандидатам по мере приближения к соответствующему возрасту обычно предлагалась возможность выбора брака; такой женатый клирик или чтец младшего ранга занимал важное место в организации кафедральной церкви шестого века. Августину предписывалось заботиться о таких клириках, подчиняющимся церковным правилам, а состоящим в браке назначить отдельное содержание.

Responsa (ответы) Григория датой и темой тесно связаны с одним важным документом, определяющим взаимное положение двух архиепископских кафедр, как того требовала папская концепция будущей церкви англов. Этот документ подразумевает, хотя и не утверждает прямо, что при первой благоприятной возможности Августин, либо же его непосредственный преемник, перенес место своего пребывания из Кентербери в Лондон. Августину предписывалось посвятить двенадцать епископов, которые останутся в его подчинении, а в будущем посвятят его преемника своим собственным синодом. Также ему предписывалось послать в Йорк епископа, который, если народ тех краев примет христианство, должен посвятить двенадцать иных епископов и стать их архиепископом, хотя и ему и им следует подчиняться власти Августина. После смерти Августина епархия Йорка должна стать независимой от преемников Августина; каждый последующий архиепископ Йорка и Лондона должен получать паллий от папы, а старшинство их должно определяться первенством рукоположения. Это искусственное территориальное разделение Британии на две равные епархии легко объяснить попыткой воспроизведения в церковной сфере существовавшего разграничения между королевствами, подчинявшимися верховному правителю южных англов и независимой Нортумбрии. Оно никогда не было реализовано. Южный архиепископ приобрел своего двенадцатого епископа при основании в 737 году епархии Лестера, однако перемещение места его пребывания в Лондон было вызвано сначала медленным обращением восточных саксов, а затем почтением к церкви Августина. Постоянного архиепископства в Йорке не было до 735 года; Хексем, Линдисфарн и Уитхорн были всего лишь его суффраганными епархиями, да и это скудное количество впоследствии сократилось из-за упадка нортумбрийского королевства. Однако же этот проект, хотя и невыполненный, никогда не сбрасывался со счетов, и намерение Григория предоставить двум архиепископам англов равную власть, легло в основу аргументов за независимость, выдвигаемых позднее архиепископами Йоркскими.

Летом 601 года в Британию возвратились возглавившие вторую миссию Лаврентий и Петр, которые доставили паллий для Августина, папский проект будущего устройства церкви англов, ответы понтифика на вопросы Августина и имеющие менее официальный характер письма, адресованные архиепископу, королю Этельберхту и королеве Берте. К этому времени, похоже, было достигнуто окончательное обращение Кента. Кент был наиболее цивилизованным, и, вероятно, самым густонаселенным из всех английских королевств, и в 604 году в церкви, построенной Этельберхтом в Рочестере, была учреждена вторая кентская епархия во главе с участником последней миссии Юстом в качестве епископа. Также тот год был отмечен рискованным проникновением вглубь территории, не входящей в сферу прямого правления Этельберхта. Он являлся верховным правителем южных англичан, и Саберхт, король восточных саксов, был сыном его сестры. Главным городом восточных саксов считался Лондон, и на самом высоком его месте Этельберхт возвел церковь в честь св. Павла, где епископом был поставлен Меллит, еще один участник миссии 601 года. Хотя об облике ранних кафедральных церквей Лондона и Рочестера ничего определенного неизвестно, кажется можно с уверенностью предположить, что они были построены по кентерберийскому образцу, и, не смотря на то, что обслуживались множеством людей, некогда выбравших монашескую стезю, монастырскими не являлись. Единственный английский монастырь, который, как известно, был основан при Августине, – монастырь святых апостолов Петра и Павла за восточной стеной Кентербери, где аббатом стал спутник Лаврентия Петр и был похоронен сам Августин, не доживший до освящения монастырской церкви.

Единственная серьезная неудача в деятельности Августина относится к периоду между 601 и 604 годами. Предоставляя власть Августину над британскими церквями, Григорий пытался овладеть ситуацией, которую не понимал и не мог контролировать. Характерно, что в своих отношениях с бриттскими священнослужителями Августин не делал никакого особого упора на требовании их повиновения. Дважды он встречался с бриттскими епископами и учеными мужами, стремясь обеспечить их взаимодействие с миссией. Он пытался направить их в соответствие с римской практикой в вопросах исчисления дня Пасхи и обряда крещения, однако был готов пойти и на компромисс в отношении незначительных разногласий. В качестве истолкователя римских правил Августин по отношению к себе требовал почтительности. Беда, единственный источник этих переговоров, сохранил традицию о том, будто бы вторая встреча потерпела неудачу из-за того, что Августин остался сидеть, когда к нему приблизились бриттские священнослужители. Однако в запутанном деле исторический анекдот никогда не раскрывает всей правды, и для разрыва отношений между римской миссией и церковью бриттов, помимо возможной неучтивости со стороны Августина, причин существовало множество. Обстоятельства, препятствующие его успеху, лежат намного глубже консерватизма, увеличивающегося из поколения в поколение на всем протяжении британской изоляции, и ненависти, испытываемой к народу-захватчику в результате постоянного отступления. Шестому веку в Уэльсе принадлежат самые блистательные святые. Они посвятили себя основанию монастырей, и их традиции были священны для их учеников. Римская миссия, требовавшая у бриттского духовенства отказа от древних обычаев, мало что могла предложить взамен из того, в чем бы они ощущали потребность. Ученики такого схимника как св. Давид, должно быть, мало сочувствовали гуманному итальянскому монашеству, в котором воспитывались Августин и его спутники.

Августин умер 26 мая, где-то между 604 и 609 годами. Отмечая ограниченность его успехов, его провал в попытке примириться с британским духовенством, а также эпизодические признаки слабости в руководстве, нетрудно прийти к заключению, что он не был сильной личностью и к знаменательному историческому движению присоединился почти случайно. Конечно же, ему вряд ли найдется место среди выдающихся миссионеров Средневековья. В описании его поступков нет того предзнаменования силы и страстности, которые так отличали Виллиброрда или Бонифация. Без совета и поддержки Григория Великого он ничего бы не добился. Однако же никто из людей, обладавших доверием Григория, не вправе быть назван современным исследователем незначительной личностью. Августинова миссия столкнулась со своими специфическими трудностями, поскольку в отличие от позднейших миссионеров-германцев он пытался обращать народ, жизненный уклад которого не понимал. В тени его миссии оставалось враждебное духовенство древней церкви, подозрительно относившееся к его окончательным планам и имевшее оправдание за отказ в помощи. В этих условиях, серьезно влияющих на его деятельность, достижение введения Христианства в одном из английских королевств, включая обучение духовенства для продолжения его дела, являлось заметным успехом.

Остатки нескольких основанных им церквей можно найти и сегодня. На месте его собора позднее было выстроено другое здание. Однако же в ходе раскопок был обнаружен фундамент церкви, в которой проводились службы в заложенном им пригородном монастыре святых Петра и Павла; кроме того сохранились фрагменты двух располагавшихся неподалеку храмов этого же периода. Эти храмы построены по широко распространенному проекту, нашедшему свое отражение в первоначальном соборе Рочестера и двух более поздних кентских храмах седьмого века, в одном проводились службы женской обители в Лиминдже, в другом – мужской обители, основанной в Рекалвере в 669 году (10). Каждый из этих храмов завершались с восточной стороны полукруглой апсидой, обычно отделяемой от нефа тройной аркадой, и в каждом из них, кроме, разве что, Рочестера, основной объем здания располагался между своеобразных палат, задумывавшихся для хранения священных сосудов, а в более поздние времена чаще использовавшихся для погребения именитых персон, имеющих отношение к основанию храма. Храмы эти возводились по итальянскому проекту; сохранившиеся фрагменты демонстрируют исполнительское мастерство при работе с римским кирпичом, доказывающее, что они являлись результатом работы иностранных, и скорее всего, итальянских строителей. Единственное строение за пределами Кента, явно принадлежащее этой группе, – церковь около Бредуэлл-он-Си, построенная из материала разобранной римской каменной кладки для епископа восточных саксов Кедда на месте римского форта Отона. Древнейшие церкви Нортумбрии находились под влиянием скорее галльских, нежели итальянских веяний. Между Хамбером и Темзой найдется немного остатков строений старше десятого века. Однако же самая большая английская постройка додатского периода, монастырская церковь Бриксуорт, не смотря на то, что по своим масштабам намного внушительнее церквей Августина, тем не менее, по характеру и основам конструкции относится к вводимой им римской традиции (11).

После смерти Августина преемственность учеников св. Григория сохранялась в Кентербери практически в течение полувека. Незадолго до своей смерти Августин посвятил в свои преемники Лаврентия. Подобные посвящения были запрещены папой на церковном соборе еще в пятом веке, и действие Августина можно оправдать лишь попыткой избежать разлада в своей собственной церкви. Вполне возможно, что в Риме положение Лаврентия расценивалось как неканоническое, поскольку он никогда не получал паллия (12). Признание же его своими коллегами-епископами в Англии доказывается его тесными связями с Меллитом Лондонским и Юстом Рочестерским в письме, призывающем ирландских епископов и аббатов принять римское исчисление Пасхи. Это письмо представляет интерес как наиболее раннее свидетельство контакта между римской миссией и ирландскими священнослужителями. Оно повествует, что контакт оказался неблагоприятным, поскольку авторы письма заявляют, что ирландский епископ по имени Даган, недавно прибывший в Британию, не пожелал делить с ними ни пищу, ни кров. Помимо этих неудачных переговоров с духовенством бриттов мало что еще можно узнать о епископстве Лаврентия. Хотя связь с Римом сохранялась. Епископ Лондона Меллит присутствовал на римском синоде, созванном Бонифацием IV 27 февраля 610 года, и возвратился с письмами от папы, адресованными Лаврентию и королю Этельберхту. Между тем никаких признаков хоть какого-нибудь расширения английской церкви не последовало; Этельберхт вынудил Редвальда, короля восточных англов, окреститься, однако ни один из его людей не последовал примеру своего правителя, и обряд лишь поспособствовал появлению христианского алтаря в одном из его языческих храмов. Сама же кентская церковь после смерти ее покровителя Этельберхта в 616 году практически перестала существовать.

Спустя двадцать лет после высадки Августина кентский двор все еще не был полностью христианским. Новый король Эадбальд, сын Этельберхта и Берты, никогда не принимавший крещение, открыто встал на сторону язычества (13). В Эссексе кроме обращения короля Саберхта также мало что было достигнуто. После его смерти трое его сыновей, остававшиеся язычниками, изгнали Меллита из своего королевства, поскольку он отказывал им в евхаристическом хлебе, который ранее предоставлял их отцу. Меллит и Юст Рочестерский бежали в Галлию, и согласно существующей традиции Лаврентий последовал бы за ними, если бы не специфическое наказание, уготовленное ему св. Петром. Предание гласит, что Эадбальда побудил принять христианство рассказ архиепископа об этом случае. Как бы там ни было, вскоре король одумался; Юст вернулся в Рочестер, а церковь в Кенте снова оказалась под королевской защитой. В Эссексе языческая реакция оказалась сильнее. Меллит никогда более не возвращался в Лондон. Прошло почти сорок лет, прежде чем для восточных саксов появилась возможность посвятить в сан нового епископа.

Пребывая во главе своей епархии, Лаврентий сохранил преемственность церкви в Кенте. По его смерти, вероятно в 619 году, его сменил Меллит, а когда в 624 году тот умер, из Рочестера в Кентербери был переведен Юст. Не позже, чем через три года ему наследовал некий Гонорий, которого Беда описывал как "одного из учеников св. Григория" — выражение, указывающее на то, что он являлся участником одной из двух первых римских миссий. Он здравствовал до 652 года, но в распространении английского Христианства, которым отмечен этот период, он и его церковь в Кентербери играли в лучшем случае второстепенную роль. В Кенте больше не существовало какого-либо опасности реставрации язычества. Король Эадбальд, правивший до 640 года, превратился в почтенного христианнейшего правителя. В конце концов, он женился на дочери франкского короля и запомнился как покровитель церквей. Его сын Эоркенберхт стал первым английским королем, приказавшим уничтожить идолов по всему своему королевству. Церковь Кентербери весьма почиталась за традиции, накопленные ею ранее, а архиепископский сан ее главы официально признавался Римом. Однако инициативу в обращении английских народов она упустила задолго до смерти последнего архиепископа, лично знавшего Августина.

Прежде чем ее энергия пошла на убыль, она добилась поразительного успеха в кратковременном обращении Нортумбрии и Линдси. В 625 году, в бытность Юста архиепископом, король нортумбрийцев Эдвин женился на Этельберге, дочери Этельберхта Кентского. Эдвин пообещал, что будет уважать религию жены, и что рассмотрит вопрос о смене своей собственной веры. В этой связи некий Паулин, прибывший в Англию с миссией 601 года, был рукоположен в Кентербери в епископы и отправлен на север сопровождать Этельбергу. По истечении нескольких недель после заключения брака король и королева получили наставительные письма от папы Бонифация V. Однако прошло немало месяцев, прежде чем Эдвин обратился к вопросу крещения. Нортумбрийская традиция передает волнующую атмосферу окончательного краха его сопротивления. Предание гласило, что Эдвин, находясь в опасном положении при дворе Редвальда, был посещен незнакомцем, который уверил его в безопасности и будущем царстве взамен обещания повиноваться в момент, когда человек, напоминающий этого посетителя, обратится с просьбой о повиновении и подаст условленный знак. В Бедовой интерпретации этого предания боговдохновенный Паулин напомнил Эдвину об обетовании и потребовал его свершения. В истории же, на которой был основан рассказ Беды (14), Эдвин, похоже, отождествил незнакомца с самим Паулином. Факты этого предания подтверждению не поддаются. И, тем не менее, они представляют собой свидетельства очень древней традиции, дающей понять, что Эдвин расценивал крещение как оплату долга чести за свое избавление, имевшее место в юности.

Уступив Паулину, Эдвин созвал совет «дружинников, знатных мужей и советников», чтобы в случае прихода к согласию, можно было бы принять совместное крещение. В своем изложении этого совещания Беда отводит главные роли представителям язычества, однако он не позволяет (и без сомнения, не мог позволить) выдвинуть им какое-либо здравое изложение языческой аргументации. Вначале глава королевских жрецов, по имени Койфи, заявил о тщетности его религии на том основании, что, в то время как никто из людей короля не поклонялся богам более рачительно, чем он, многие из них получили наград значительно больше. Это наивное признание было поддержано знаменитой речью безымянного мужа, размышлявшего о неизвестности того, что случается до или после жизни и сравнивающего человеческое существование с полетом воробья через освещенный зал «из стужи в стужу». Затем Паулин изложил начала христианской веры, и Койфи, объявив, что лишь теперь он впервые познал истину, просил короля немедленно предать огню храмы и алтари, почитаемые ими без какой-либо пользы. Койфи, наперекор закону о том, что жрец не должен носить оружие и ездить верхом кроме как на кобыле, одолжил оружие и жеребца у короля и поехал в храм близ Гудменхема, что в двадцати милях от Йорка, и там, в присутствии толпы, которая посчитала его безумным, метнул копье в это сооружение и призвал своих спутников жечь его. В канун Пасхи 627 года Эдвин окрестился в Йорке в построенной им для этого случая деревянной церкви, освященной в честь святого апостола Петра.

На севере последовало быстрое, пусть и поверхностное, распространение христианства. Резиденцию для своей епархии Паулин получил в Йорке, где Эдвин начал для него строительство церкви, которое так и осталось неоконченным, когда в 632 году северная миссия была прервана. На обширной территории страны его деятельность осуществлялась в королевских деревнях, являвшихся центрами местной власти. В Иверинге (Берниция) он провел с королем и королевой тридцать шесть дней, непрестанно наставляя и крестя с утра и до самого вечера. Множество новообращенных он окрестил в реке Суале близ Каттерика и возвел единственную местную церковь своей миссии в королевской деревне Камподонум в окрестности Лидса. Вскоре его успех достиг того уровня, при котором учреждение второго архиепископства казалось вполне возможным. Одиннадцатого июня 634 папа Гонорий I направил письма королю Эдвину и архиепископу Гонорию Кентерберийскому, и, признавая митрополичий сан Паулина, прислал ему паллий вместе с паллием для Гонория, так, чтобы в случае, если бы какой-нибудь из митрополитов умрет, оставшийся мог бы посвятить в сан его преемника. Трудность общения между Англией и Римом, которую папа упоминал в качестве причины подобной привилегии, иллюстрируется тем, что ко времени написания этих писем Эдвин был мертв, а Паулин пребывал в изгнании уже в течение года и восьми месяцев.

Вначале своей северной миссии Паулин отклонился в сторону, сделав попытку обратить Линдси, тогда еще при верховном правлении Эдвина. Его первым новообращенным был некий Блекка, обозначенный как praefectus, то есть, очевидно, королевский рив Линкольна. По обыкновению, существовавшему в ранних миссиях, в главном городе народа, обращаемого в веру, в кратчайшие сроки была выстроена епископальная церковь. К 627 году Паулин располагал церковью в Линкольне, в которой посвятил в сан Гонория, нового архиепископа Кентерберийского (15). О событиях в Линдси второй половины этого столетия абсолютно ничего неизвестно, и не исключено, что деятельность Паулина, могла быть там более долговременной, чем в Нортумбрии. Не вызывает сомнений, что в Линдси, как и на севере, он привлек к вере огромные толпы народа, ведь описание его внешности донес до нас один из тех, кого он вследствие этого окрестил в реке Трент «близ города называемого Тиовульфингакаестир» (16). Он запомнился высокой, слегка сгорбленной фигурой, черными волосами, тонким крючковатым носом и худым лицом. Перед нами действенная демонстрация возможностей устной традиции, по которой Беда, получивший эти подробности из вторых рук, смог составить в 731 году портрет человека, посланного в Британию Григорием Великим.

Эдвин пал при Хэтфилде 12 октября 632, Нортумбрия подверглась опустошению Кадваллоном и его мерсийскими союзниками, и Паулин бежал в Кент, где получил вакантную епархию в Рочестере. С его бегством церковь, основанная им, прекратила свое существование. Его деятельность была слишком стремительной, чтобы при неблагоприятных условиях долгое время оставаться непоколебимой. Ее полный крах указывает на то, что, в подобной несмелой политике Августина и его преемников, возможно, присутствовал здравый смысл, и что постепенное распространение религиозного обучения из нескольких центров представлялось более верным методом продвижения христианства, чем слепой рост числа новообращенных. Бегство Паулина не означало конец нортумбрийского христианства, ибо его дьякон Иаков, единственная героическая личность во всей этой римской миссии, остался на севере и служил там на протяжении более одного поколения. Между тем, постоянное представительство христианства в этом регионе – дело рук исключительно кельтских монахов, для которых школа, которую представлял Паулин, не внушала больших симпатий. И лишь после многочисленных религиозных споров континентальное влияние в очередной раз взяло верх на севере.

Падение христианства в Нортумбрии было уравновешено его введением в Восточной Англии. Инициативу в этой стране взял на себя ее король Сигеберхт, изгнанником проживавший в Галлии и принявший там таинство крещения. В решении задачи учреждения церкви он обратился за помощью в Кентербери, и архиепископ Гонорий прислал ему епископа. Бургундец по имени Феликс, который уже получил епископальное посвящение в Галлии, недавно занял место в распоряжении архиепископа для миссионерской деятельности в Англии. Гонорий послал его к Сигеберхту, который для его епархии пожаловал ему резиденцию в Данвиче. Будущее церкви было обеспечено созданием школы, в которую Феликс пригласил учителей из Кента — важное иллюстрирование образовательных действий, в которых заложена реальная сила кентской миссии. Очевидно, что изначально церковь восточных англов устраивалась по континентальному подобию, но ее развитие было осложнено кельтским влиянием, которое, похоже, глубоко проникло в ее жизнь. Незадолго до прибытия Феликса короля посетил выдающийся ирландский отшельник Фурса, которому он позволил поселиться в заброшенной крепости, наиболее вероятно, хотя и не безоговорочно, отождествленной с замком Бургх в Суффолке. В качестве первичного источника обширной средневековой литературы, посвященной изображению потустороннего мира, Фурса занимает видное место в истории культуры. Его видения зародились в Восточной Англии, где долго сохранялась традиция о том, как он, сидя в тонкой рубахе во время морозной зимы, обливался потом, пересказывая то, что видел. В середине столетия он перебрался в Галлию, где и умер, однако его монастырь в Восточной Англии, возглавляемый его братом Фолианом, просуществовал после отъезда Фурсы еще нескольких лет. Какого-либо конфликта между ирландским и континентальным направлением в восточно-английском христианстве не зафиксировано. Насколько можно видеть, церковь восточных англов сформировала хорошо сплоченную общину. В погибельные времена она оберегала своих представителей, а преемственность ее епископов сохранялась вплоть до начала датских войн. Из Ботульфа Икенского (of Icanhoh) она сотворила монастырского святого, обитель которого считалась образцом монашеской жизни (17). Правда она никогда не порождала летописца, и детали ее истории не сохранились.

В то время как Феликс подвизался в Восточной Англии, другой миссионер, независимо от него, предпринял обращение западных саксов. Бирин, их первый епископ, — фигура туманная, поскольку Беда западно-саксонскую историю знал мало, а сам Бирин не подготовил преемника, способного донести до потомства рассказ о его делах. Его имя указывает на германское происхождение, однако миссия его была предпринята по совету папы Гонория I, и церковь, основанная им, вероятно, была организована по итальянской модели. Он прибыл с намерением проповедовать во внутренних областях Британии, где ему не предшествовал никакой вероучитель, и в связи с этим был посвящен в епископский сан Астерием, архиепископом Милана с 630 по 640 год. Обнаружив, что западные саксы, на землю которых он высадился, закоренелые язычники, Бирин остался с ними и согласно Англосаксонской Хронике окрестил в 635 году их короля Кюнегильса. Король Освальд Нортумбрийский, собиравшийся жениться на дочери Кюнегильса, стал его крестным отцом, и два этих короля сообща даровали Бирину в качестве резиденции его епархии civitas Дорчестер-на-Темзе. Крещение Кюнегильса не означало обращения всего королевского дома Уэссекса. Его старший сын и внук вскоре последовали его примеру, но Кенвалх, его второй сын и наследник, все еще оставался язычником, когда в 645 году Пенда и мерсийцы изгнали его из Уэссекса. Его окончательное обращение произошло благодаря влиянию короля восточных англов Анны, предоставившего ему приют. Если такой значительный представитель королевского дома настолько откладывает принятие христианства, маловероятно, что Бирин добился хоть какого-нибудь маломальского обращения западно-саксонского народа. Учреждение церкви в Дорчестере, видимо, было его главным достижением.

Не смотря на то, что миссии Феликса и Бирина не являлись детищем церкви Кентербери, ее влияние с возникновением двух новых епархий на юге должно было увеличиться. За эти годы христианство на севере было восстановлено людьми, относившимся к главенству любой епископальной церкви равнодушно, если не враждебно (18). После гибели в конце 633 года Кадваллона, Освальд, сын Этельфрита Берникийского, начал восстановление нортумбрийского королевства. В бытность Эдвина королем Освальд жил в изгнании и был обращен в христианство монахами острова Иона, «главой почти всех монастырей северных скоттов и всех монастырей пиктов». Чуть укрепившись во власти, Освальд послал на Иону за епископом, и к концу 634 года несколько монахов, возглавляемых Айданом, прибыли в Нортумбрию. По соображениям безопасности поселились они на подверженном действию приливов острове Линдисфарн, где Айдан почил в 651 году, а их монастырь на протяжении почти тридцати лет оставался престолом единственной епархии в Нортумбрии.

В течение двадцати лет Айдан и его спутники восстанавливали христианство на севере. Их деятельность обладала всеми особенностями кельтской миссионерской деятельности. Первоначальная община на Линдисфарне соблюдала строгую аскезу. Она соблюдалась и при преемнике Айдана, построившем церковь, пригодную для епископальной кафедры, и это деревянное строение, грубо крытое соломой, было единственным, к чему он стремился. Сам Айдан был миссионером аскетичным, совершенно равнодушным к сану епископа, но оказывающим влияние на людей всех сословий своим смирением и благочестием. Он находился в дружеских отношениях с королями и знатью Нортумбрии и чествовался священнослужителями на юге (19), однако успех его, прежде всего, был обусловлен почитанием, каким он пользовался у народа. Значимость его аристократической дружбы лежала в религиозных основах, которым она поспособствовала. Он и его компаньоны были монахами, и монашеские нотки проявляются во всей их деятельности. Уже при нем за Хамбером начали возникать общины монашествующих женщин. Хию Хартлпулская, первая нортумбрийская женщина принявшая постриг, получила его от Айдана, и именно он убедил Хильду, самую известную из английских аббатис, монашествовать в родной стране, а не в Галлии, как она предполагала. По своему общему представлению о монашеском призвании, и особенно по стремлению к аскетизму, монашеские общины, основанные Айданом, значительно отличались от общин римского образца. Но особенно врезалось в память собственная умеренность Айдана, и в его жизнеописании нет ни капли гротеска.

По многим вопросам церковного правила ирландская церковь, которой принадлежал Айдан, отличалась от господствующих обрядов Запада. Она отличалась особенностями чина и традиции богослужения, а также тщательно продуманной системой искупительных наказаний. По структуре она была монастырской, а не территориальной; функция епископа была вспомогательной, а власть возлагалась на аббата главенствующего монастыря каждого клана. Ирландский обряд посвящения епископов рознился от континентальной практики, и ее законность подвергалась сомнению священнослужителями, обученными в других школах. Точный вид ирландской тонзуры неизвестен, но ее отличие от римской формы было очевидно. Но самое главное, в своем методе определения даты Пасхи, ирландская церковь руководствовалась принципами, существенно отличающимися от принятых в Риме или в английских церквях, основанных под римским влиянием (20).

Беде, который всецело восхищался Айданом, казалось, что единственной его ошибкой было нежелание отказаться от ирландской системы исчисления Пасхи. При его преемнике Финане (651-661), который, как и сам Айдан был монахом Ионы, спор по этому вопросу между сторонниками римских и ирландских обычаев разделил всю нортумбрийскую церковь. По причинам личного характера двор интересовался этим вопросом. Король Освиу отдавал предпочтение обычаю, которому следовали на Ионе со времен, когда юношей жил там в изгнании. Его жена, дочь короля Эдвина, получившая образование в Кенте после смерти своего отца, придерживалась системы, принятой ее учителями. Среди духовенства Нортумбрии ирландский книжник по имени Ронан, учившийся в Галлии и Италии, побудил многих своих собратьев принять римское исчисление, и вступил в острую полемику с епископом.

Несмотря на эти трудности, епископат Финана был ознаменован значительным распространением христианства к югу от Хамбера в результате деятельности священников, посланных нортумбрийской церковью. В 653 году Пеада, сын короля Пенды Мерсийского, правивший тогда срединными англами под верховенством своего отца, был окрещен Финаном по случаю его брака с Альхфледой, дочерью Освиу. Пенда, непоколебимый в своем язычестве, позволил сыну впустить четырех священников на подвластную ему территорию, и с их прибытием началось обращение центральной Англии. Какие-либо подробности их деятельности не известны, но вскоре после смерти Пенды осенью 654 года Диума, один из этих четырех ирландцев, был возведен Финаном на престол епископства, которое, как представляется, включало Мерсию, Срединную Англию и Линдси. У первых епископов этой огромной епархии, кажется, не было постоянной резиденции, и определение церкви в Личфилде для мерсийского епископа относится уже ко времени архиепископа Теодора. До того как последний кельтский епископ Линдисфарна в 663 году отошел от дел, Диуме поочередно наследовали в его епархии три епископа, первый из которых был ирландцем по происхождению и обучению, второй англом с ирландским образованием, что же касается третьего, также англа, то его предыдущая деятельность неизвестна. Не осталось никаких следов общения между этими епископами и епархией в Кентербери, и не приходиться сомневаться, что все они рассматривали Линдисфарн как церковь, которой должны были подчиняться.

Нортумбрийская миссия едва ли могла начать свою деятельность в центральной Англии, если бы один из миссионеров не покинул ее для осуществления самостоятельного предприятия. Бегство епископа Меллита из Лондона в 616 году отложило обращение восточных саксов на целое поколение. В начале второй половины века Освиу убедил Сигеберхта, короля Эссекса, принять крещение, и восстановление христианства среди восточных саксов стало возможным. С этой целью Освиу отозвал в Нортумбрию Кедда, одного из четырех участников недавней миссии к срединным англам, и направил его в Эссекс вместе с другим священником. Кедд был англом, но влияние его кельтского обучения четко прослеживается на протяжении всей его жизни. Именно Финану Линдисфарнскому он сообщил о плодах своей первоначальной деятельности в Эссексе, после чего Финан, с двумя другими ирландскими епископами, посвятил его в епископы восточных саксов. Как епископ, Кедд не имел постоянной резиденции, ни один раннесредневековый автор не упоминает о его связи с Лондоном, и его жизнь, подобно жизни бесчисленных ирландских миссионеров, была поделена между путешествованием и проживанием в монастырях, которые он сам же и основал. До сих пор сохранился один замечательный памятник его деятельности в Эссексе, в церкви, которую он построил в римском форте Итанкастир на северной оконечности мыса между реками Крауч и Блэкуотером (21); пустынное место, очень напоминающее то, которое поколением ранее ирландец Фурса выбрал для своего монастыря на суффолкском побережье. В будущем Кедд часто посещал Нортумбрию; он сделался близок с Этельвальдом, субкоролем Дейры, и от него получил в дар место для монастыря в Ластингеме в пади Йоркширских болот. Ритуальное воздержание от пищи в течение всего Великого поста, которым Кедд очищал выбранное для монастыря место, является замечательной иллюстрацией характерной кельтской черты в северном христианстве. До конца своей жизни Кедд оставался епископом восточных саксов, среди которых посвящал в сан священников и диаконов и основал множество церквей, и почил, удалившись в Ластингем, в 664 году.

 

 

Замечание о датировании синода в Стренескальке

Беда помещает синод в Сренескальке в 664 год, то есть в год, начинавшийся в сентябре 663 года и закончившийся в сентябре 664 года. Чтобы определить время года, в котором собирался синод, необходимо рассмотреть хронологию Беды в отношении понтификата архиепископа Деусдедита Кентерберийского. Согласно Беде, архиепископ Гонорий умер 30 сентября 653 года, который по современному летоисчислению является 652-м. Его престол оставался незанятым на протяжении полутора лет. Деусдедит был рукоположен 26 марта в год, который может быть только 654-м. Беда в одном месте утверждает, что он умер 14 июля в год ознаменованный затмением, произошедшим, как известно, 1 мая 664, чумой, вспыхнувшей вскоре после синода, и отбытием епископа Колмана из Линдисфарна.

 

 

(Идет выкладка страницы)

 

Комментарии

(1) Самая свежая оценка древнеанглийского язычества – сообщение Э. А. Филиппсона, Germanisches Heidentum bei den Angelsachsen (Leipzig. 1929). Значительно пополнившиеся с 1929 года топонимы описаны Б. Дикинсом в Essays and Studies by members of the English Association xlx (1934) и Ф. М. Стентоном, см. C.P. , pp. 281-97.

(2) Крайне сложные вопросы, поднятые этими названиями, были обозначены и рассмотрены М. П. Нильсоном. M. P. Nilsson, Primitive Time-Reckoning. pp. 292-7.

(3) [Это слово также засвидетельствовано названием Besingahearh, где Кеадваллой в 688 году была подписана грамота (C. S. 72), касающаяся Фарнхама, Суррей. Эта грамота содержит имя Cusanweoh, упоминаемое ниже.]

(4) [Длительная ненависть, которую испытывало британское духовенство в отношении саксов, отражена в письме, написанном до 705 года Альдхельмом королю Думнонии Герайнту, где он говорит, что клир по ту сторону Северна в Дифидде не желает ни общаться с англичанами в церкви, ни вкушать с ними из одних блюд. Они даже бросают остатки общей трапезы собакам и отчищают блюда, словно зараженные. См. Aldhelmi Opera, ed. R. Ehwald (M.G.H.), p. 484.]

(5) Эту легенду популяризировал Беда, однако ее старейшей формой является версия, дошедшая до нас в самом раннем житии Григория Великого, творении неизвестного монаха из Уитби (The earliest life of Gregory the Great by an anonymous monk of Whitby ed. B. Colgrave, University of Kansas (1968). pp. 90-3). Житие было написано в Нортумбрии на основе существующей традиции. В тех местах, где оно имеет отличия от Беды, его изложение в целом выглядит предпочтительнее.

(6) S. J. Crawford, Anglo-Saxon Influence on Western Christendom, pp. 1-17.

(7) Основными источниками, повествующими о миссии Августина, являются письма Григория Великого, а также основанный на тех же документах рассказ Беды. Время от времени о подлинности отдельных писем высказывались сомнения, но критика не была убедительна ни по одному из них. Первоисточники удобно собраны воедино в Councils, iii. 5 ff.

(8) Смотри выше, с. 59.

(9) Различие между работой по строительству и восстановлению храмов четко отмечено Бедой (H.E. i. 25). Его слог, подразумевающий, что значительное число романо-бриттских церквей могло быть официально признано уже во времена Августина, важен в качестве доказательства того, что каковы бы ни были обстоятельства ютского завоевания Кента, оно не сопровождалось опустошающей жестокостью.

(10) Cronicle, sub anno.

(11) О церквях южной Англии этого периода смотри A. W. Clapham, English Romanesque Architecture before the Conquest, pp. 16-38.

(12) Римское отношение к ситуации в Англии кратко, но иллюстративно обсуждалось Т. Никлином, E.H.R. xxviii (1913), p. 556.

(13) Согласно Беде он женился на вдове своего отца, которая, возможно, также была язычницей. Дата смерти королевы Берты не известна.

(14) The earliest Life of Gregory the Great by anonymous Monk ... of Whitby, ed. B. Colgrave, pp. 98-101.

(15) В то время Паулин оставался, вероятно, единственным епископом в Англии. В любом случае, в качестве епископа Йорка, он был наиболее подходящей фигурой для причисления к лику Кентерберийских святых.

(16) Который можно смело отождествить с Литтлборо в Ноттингемшире (Place-Named of Nottinghamshire, E. P.-N. S, pp. 35-6).

(17) Согласно анонимного жития аббата Кеолфрита Веармутского (ed. C. Plummer, Venerabilis Bedae Opera Historica, i. 389) он посетил Восточную Англию вскоре после 669 года "ut uideret instituta Botuulfi abbatis, quern singularis uitae et doctrinae uirum ... fama circumquaque uulgauerat". Месторасположение основанного Ботульфом монастыря Иканхо неизвестно.

(18) Обобщенные ссылки по поводу литературы, касающейся участия ирландцев в обращении Англии, а также ирландского вклада в образование и культуру Темных Веков, можно получить в J. F. Kenney, The Sources for the Early History of Ireland. vol. i. Смотри так же L. Gougaud, Christianity in Celtic Lands, pp. 201-6.

(19) В частности Гонорием Кентерберийским и Феликсом Данвичским. [Смотри Bede. H.E, iii. 25.]