Марк Гаррисон.   Англо-саксонский тэн.

 

 

 

 

В своем труде Германия, законченном около 98 г., Тацит описывает германцев – пращуров англосаксов – как воинственный народ: все мужчины были обязаны иметь собственное вооружение и уметь его применять. Частью ритуала посвящения в зрелость являлось вручение вождем или ближайшим родичем щита с копьем юношам, которые после этого становились полноправными членами племени и воинами (1). Наиболее ценимых воинов (2) вожди германцев одаривали оружием, добытым их дружиной отчасти с помощью грабежа. Подношение оружия, таким образам, было тесно связано с клятвой верности господину и являлось частью того сплочения, которое удерживало германский вооруженный отряд вместе.

Англосаксонский меч из Кингз Филд, Фейверсхэм, Кент. Рукоять и крестовина были первоначально выполнены из органического материала, обрамлявшего металлическую основу черена. Позолоченное навершие наконечника рукояти имеет декоративное кольцо – любопытная особенность, часто встречающаяся на мечах, датированных VI – VII вв. Оно слишком узкое, чтобы пропустить сквозь себя перевязь меча и, возможно, имеет некое религиозное значение, либо же связано с ритуалом принесения присяги. (Представлено, благодаря любезности Правления попечителей Британского Музея)" title="Англосаксонский меч из Кингз Филд, Фейверсхэм, Кент. Рукоять и крестовина были первоначально выполнены из органического материала, обрамлявшего металлическую основу черена. Позолоченное навершие наконечника рукояти имеет декоративное кольцо – любопытная особенность, часто встречающаяся на мечах, датированных VI – VII вв. Оно слишком узкое, чтобы пропустить сквозь себя перевязь меча и, возможно, имеет некое религиозное значение, либо же связано с ритуалом принесения присяги. (Представлено, благодаря любезности Правления попечителей Британского Музея)

Подобный пример щедрого подарка, заслуживающий особого внимания, встречается в древнеанглийской поэме Беовульф. После удачной победы Беовульфа над чудищем Гренделем, датский конунг Хродгар пожаловал ему золотовытканный стяг, шлем, бирни и «меч знаменитый», и восемь боевых скакунов с позолоченной уздой, да на одном из них «ратная упряжь, седло, в котором сидел, бывало, … дружиноводитель» (3)

И хотя подобное дароприношение среди тэнов hearthweru могло являться распространенным способом приобретения вооружения, то же самое не могло применяться в отношении фирда. Служившие в фирде были вынуждены приносить свое собственное оружие. Тем не менее, не существует ни одного англосаксонского документа, который бы точно определял, какое оружие должно иметь для службы в фирде. Любопытная аналогия прослеживается с системой, используемой в империи Каролингов. В Capitulare Aquisgranense (801 – 813 гг.) имеется указание для людей, несущих повинность призыва пяти mansi: «каждый должен иметь копье, щит, лук с двумя тетивами, 12 стрел … позволительно иметь им нагрудники или шлемы и дать им отправиться в войско, сиречь летом». Но воины Каролингов в то время были почти наверняка экипированы значительно лучше, чем их английские визави.

Сопоставимая детализация вооружения англосаксонского тэна встречается лишь в начале XI века, в праве Этельреда. Оно констатирует, что керл на основании закона не был равен тэну даже тогда, когда имел шлем, доспехи и позолоченный меч, если только он не являлся собственником пяти гайд земли. Это вооружение, как мы полагаем, и являлось в XI веке основным снаряжением тэна в фирде.

Другая экипировка встречается в законах, связанных с heriot, то бишь налогом на наследство. Если тэн умирал, его наследники по традиции были обязаны преподнести королю подарок для подтверждения своего права на владения тэна. Преподношение обычно было в виде оружия и военных доспехов (хотя почти всегда заменялось оплатой наличными) - таким образом, по смерти тэна король не лишался вооруженного солдата. Оружие вновь передавалось для снаряжения ополченца фирда или, возможно, наемникам на службе у короля.

К концу X в. heriot королевского тэна был конкретизирован, и включал в себя четыре щита, четыре копья, четыре коня (два с седлами), два меча, шлем и кольчугу. Приведенный перечень подозрительно похож на оснащение небольшого отряда. Если это так, то он, должно быть, включал двух всадников, один из которых был весьма неплохо экипирован. Две расседланные лошади, возможно, служили для замены оседланных, и, видимо, сопровождались слугами, вооруженными лишь щитом и копьем. Возможно, что этот отряд являлся предшественником сопровождения средневекового копейщика. Как бы то ни было, это постепенно подводит нас к освещению вопроса об использовании лошади у англосаксов.

 

 

Использование лошади англосаксами представляется неким парадоксом. Континентальные германцы, видимо, крепко полагались на лошадей - применение на поле боя германской конницы, смешанной с пехотой, предоставляло римским командующим определенные серьезные тактические неприятности. Даже полу мифические предводители саксов, Хенгист и Хорса, по-видимому, именами были обязаны лошадям (hengst = жеребец, horsa = кобыла). И все же, ко времени прибытия в Британию англов и саксов, они, скорее всего, пренебрегали лошадью в ее истинной роли конницы, ограничивая задачи этого животного перевозкой пехотинцев к полю или от поля боя.

Англосаксонские воины V и VI вв. являлись, прежде всего, пехотинцами: лошади и конская упряжь никогда не встречаются в захоронениях, содержащих оружие. Заболоченные прибрежные области восточной Англии, на которых германские племена первоначально обосновались, вообще не предполагали езду верхом, не говоря уже о разведении лошадей. Весьма вероятно, что перед вторжением германцев, романо-бритты располагали достаточным количеством конницы. Англосаксонский королевский двор некогда содержал службу посыльных, известных как horswealas или «валлийских всадников» - то есть местных бриттов. Какая бы не была причина, в течение продолжительной части англосаксонского периода мы практически ничего не слышим о коннице.

Некое оживление происходит в конце IX в., когда по имеющемуся свидетельству, при попытке англосаксонских королей предпринять совместные действия, викинги несколько раз в больших количествах захватывали лошадей; легкость, с которой они это делали, наводит на мысль о том, что англосаксы держали крупные конефермы. Церковь, видимо, была глубоко вовлечена в процесс фуражирования королевских лошадей. Так, например, за 875 г. имеется запись о том, что король Мерсии Кеольвульф снял обязательство за содержание своих лошадей в диоцезе Ворчестер.

Многие тэны, должно быть, имели лошадей, на которых они передвигались по личным или королевским делам в период мирного времени; тем не менее, они, видимо, не особо сильно стремились брать их в сражение. Недостаток в боевых конях, по всей видимости, был не таким уж серьезным, чтобы не иметь возможности воевать верхом; главным препятствием служил глубоко укоренившийся консерватизм – древний обычай, гласивший, что истинный бой нужно осуществлять, лишь твердо стоя на ногах.

 

Тацитовы описания древнегерманского воина, представляют того, как несколько примитивное и слабо вооруженное существо. Основным наступательным оружием служило короткое копье с узким наконечником, называемое фрамея, которое использовалось не только в ближнем бою, но и для метания. Воины, воюющие спешенными, могли также быть вооружены и несколькими дротиками; те же, кто бился верхом, использовали лишь копье и щит. Щит, раскрашенный в цвета личного предпочтения, являлся главным защитным доспехом всех воинов. К тому же, как писано, «только у одного-другого» германца имелся металлический или кожаный шлем.

Археологические свидетельства с родины германцев подтверждают описание Тацита, впрочем, не без некоторых нюансов. Одной из наиболее значительных находок, являются массовые залежи в торфяниках Ejsbøl’а на юге Ютландии, составляющие несколько сотен единиц оружия. Этот замечательного клад, относящийся к IV в., обнаружен на родине англов и, таким образом, воспроизводит портрет вооружения воина непосредственно перед миграцией в Британию. Клад в Ejsbøl’е содержит принесенное в жертву оружие побежденной армии: некоторые историки упоминают, что это была обыкновенная практика германцев. В благодарность за победу, оружие было брошено в трясину в качестве жертвоприношения, обычно в знак исполнения обетов, данных богам перед сражением.

Анализ показывает, что находка в Ejsbøl’е содержит типичный состав вооружения - копья и щиты - приблизительно 180 воинов. Наиболее распространенный тип копья - с разнообразными широкими наконечниками, не предназначенными для метания, и, таким образом, совершенно отличный от тацитовской фрамеи. Это разнообразие указывает на изменение тактики в пользу рукопашного боя при близко выстроенных в боевых порядках войсках. Дротики, используемые, прежде всего как метательное оружие, были обнаружены в таких количествах, которое подразумевает, что они имелись у каждого воина. Там же находились и 60 мечей — примерно один на каждого третьего воина; это дорогостоящее оружие предполагает появление элитного сословия еще до миграции англосаксов. Тацит ни словом не упоминает о германских лучниках, и, тем не менее, в Ejsbøl’е также были найдены 675 наконечников стрел. Наконечники стрел, обнаруженные в погребениях на родине саксов, дают подробное соотношение ратников, имевших лук. Кажется, ранее там применялось, хотя и не незначительно, более интенсивное использование лучников, включая и вторжение англосаксов в Британию.

Раскопки мест захоронений в Англии, как кажется, подтверждают выводы континентальных находок, подобных Ejsbøl’скому, высказывая почти такое же мнение относительно вооружения древнего англосаксонского воина, хотя и с некоторыми существенными нюансами. К сожалению, с появлением христианских погребальных традиций, в конце языческого периода свидетельства иссякают. Лишь приблизительно пятое мужское захоронение содержало оружие, и это означает, что вооруженного до зубов германского общества Тацита в языческой Англии не существовало. Приблизительно половина могил, в которых находили оружие, содержала одно или более копий. Немногим более 40 процентов содержали щит, и только около 30 процентов одновременно содержали и копье и щит. Необходимо отметить, что не все наборы оружия были целесообразны — иные, например, состояли только из щита. Местные отличительные черты скорее могут указывать на различие религиозных обрядов, а не на разновидность используемого оружия. Например, в Кенте, области расселения ютов, щит составлял всего лишь около 20 процентов захороненного оружия, тогда как на кладбищах англов и саксов его доля составляла 40-50 процентов. Значит, видимо, англосаксонский воин, наподобие своих континентальных предков, в большинстве своем был вооружен копьем и щитом.

Снаряжение лучника попадается менее чем в двух процентах могил, боевые топоры составляют подобную пропорцию. Не исключено, что луки и топоры достаточно редко применялись при военных действиях, либо же просто не рассматривались подходящими для похорон. Воины, захороненные с мечом, обычно являлись высшими по достатку и положению. Сакс, односторонне заточенный нож, традиционное оружие англосаксов, встречается почти в 11 процентах захороненного оружия (значительным образом у ютов) в Кенте против примерно двух процентов у англов или саксов. Мечи по отношению к другому оружию стоили дороже: в отличие от копья их производство требовало большего количество труда, большего количество материалов и, как правило, более искусной отделки. Во владениях англов мечи встречаются лишь в трех процентах могил, у саксов в 10 процентах, а в Кенте приблизительно в 22 процентах. Эта разница наглядно иллюстрирует степень наиболее благоприятного доступа к клинкам из Рейнленда — главного европейского центра производства качественных клинков. К тому же, мечи являлись скорее исключением, нежели правилом.

Две археологические находки отчасти сформировали нынешние положения относительно снаряжения древних англосаксов. Первая из них — в 1848 г. на ферме Бенти Гранж в Дербишире, где раскопки обнаружили могилу воина среднего сословия, содержащую шлем, различные личные предметы и останки того, что в то время интерпретировалось как нагрудный доспех; хотя, более вероятно, что это — цепь для подвешивания котла. Наиболее существенной находкой являлся шлем, изображенный на цветных иллюстрациях D₄ и D₅ (см. комментарии к вкладке). Шлем украшен прелюбопытной смесью языческих и христианских символов: 4-х дюймовым (10 см) стилизованным кабаном, венчающим навершие шлема и серебряным распятием на носовике. Можно предположить, что шлем относится к периоду смены религий, возможно, времен войн Пенды середины VII в. На цветной иллюстрации B мы использовали его при реконструкции снаряжения нортумбрийского гезита времен сражения при Винведе 655 года.

В 1939 г. под погребальным кораблем в Саттон Ху, что в Восточной Англии, было обнаружено еще одно замечательное вооружение. Погребение относится к VII столетию, хотя грандиозный доспех, который находился в этом захоронении, вероятно, намного старше — ближайший сопоставимый материал культуры Valsgärde/Vendel из центральной Швеции, датируется приблизительно 500 г. Доспехи из Саттон Ху были, вероятно, фамильной реликвией семьи, передаваемой из поколения в поколение. Несомненно, могила являлось захоронением одного из членов королевской семьи, предположительно, что погребенный человек — сражавшийся на стороне Пенды Этельхер Восточноанглийский, убитый в битве при Винведе. Если это так, весьма маловероятно, что доспех на самом деле употреблялся при Винведе: уровень художественного оформления щита, шлема и иных менее значительных находок, указывают скорее на церемониальное, нежели военное назначение, хотя не исключено, что лидеры королевской крови могли надеть парадную экипировку даже в сражение. Более вероятно, что эти предметы были взяты из королевской сокровищницы и составляли регалии покойного принца.

Доспехи из Бенти Гранж и Саттон Ху — примеры уникальные. Они слишком декоративны для того, чтобы использоваться основной массой воинов. Археологическое свидетельство проясняет, что обычный англосаксонский воин раннего и среднего периодов имел лишь основной набор оружия, состоящий из щита и копья, возможно, вкупе с легким дротиком для метания перед стычкой. Более богатые люди могли иметь мечи и саксы; но, видимо, немногие имели луки, и еще меньшее количество имело металлические шлемы или любого рода нательные доспехи. В следующих главах мы поподробнее рассмотрим личное оружие и типы доспехов, доступные англосаксонскому воину.

 

 

Применение шлемов до XI в. археологически подтверждается достаточно скупо. Фактически известны всего лишь три примера: шлем из Бенти Гранж, шлем из Саттон Ху и недавно обнаруженный Коппергейтский шлем. Все они изготовлены из заготовок и заклепок компонентов черного металла. Англосаксонский шлем цельной конструкции не находили: то, по-видимому, была технология центральной Европы. Некоторые хускарлы, изображенные на гобелене из Байо, скорее всего, носили подобные цельнокованые шлемы, впрочем, те в равной степени могли быть изготовлены такими же способами, что и дошедшие до нас англосаксонские шлемы, но имитирующие новейший фасон конической формы.

Три сохранившихся шлема и те, что упомянуты в литературе, представляли собой высокохудожественные изделия. Беовульф, например, описан носящим: «… шлем сверкающий… кров надежный, увитый сетью и золоченым вепрем увенчанный; так он умельцем лет незапамятных был выкован дивно, что ни единый удар в сражении ему не страшен».

Такие ссылки на «вепря, увенчивающего» шлемы, сплошь и рядом встречаются в англосаксонских поэмах и изображаются на современных иллюстрациях. Вепри могут приобретать форму точной копии животного – так на шлеме из Бенти Гранж, либо — характерные черты некоего стилизованного вепреподобного зверя. Гребень шлема из Саттон Ху является явным изображением животного, правда сплющенного и змееизогнутого; и тем не менее, все это стилизует щетину и свиноподобное рыло. Вепрь символизировал силу, свирепость и решимость; возможно, владелец надеялся перенять некоторые из этих характерных черт. К тому же, как предполагает вышеприведенный отрывок из Беовульфа, вепрь имел значение талисмана, защищавшего владельца носившего его от урона. Гребень на шлеме из Саттон Ху, фактически, имел непосредственное защитное значение благодаря повышенной прочности шлема против ударов, наносимых сверху.

 

Мечи англосакской эпохи являлись атрибутом высочайшего сана. Зачастую переходя из поколения в поколение, они передавали в наследство символическую честь — не только отдельного воина, но и всего его клана. Знаменитые мужи владели не менее знаменитыми мечами. Для боя с матерью чудища Гренделя Беовульф позаимствовал меч Хрунтинг; это имя могло означать «Ревун» - из-за звука производимым мечем при вращении в воздухе. В преклонных годах Беовульф пользовался клинком династии гаутских королей, Нэглингом — имя, которое предполагает, что меч мог перерубать металлические гвозди.

Мечи имели широкий обоюдоострый клинок, тип, доминирующий в северо-западной Европе до середины XIII в. Только клинок обычного древнеанглийского меча, лезвия которого были почти параллельны, имел слегка суживающийся профиль, . Большинство мечей имело ширину клинка 4 – 5 см. Со временем профиль меча стал более коническим, однако, у позднейших клинков самое широкое место чуть ниже крестовины все же составляло около 4 – 5 см в ширину.

Начиная примерно со II в. н.э., клинки изготавливались способом «узорчатой ковки». Этот метод представлял собой ковку молотом скрученных заготовок различных сортов стали до образования переплетающихся узоров вдоль клинка. Клинки более низкого качества изготавливались из меньшего количества сложенных полос ковкой стали; большинство древних технологий относятся к архаическим стадиям железного века. Эта обработка была известна как «пакетирование».

Саксы или однолезвенные ножи имели разнообразные формы, самые древние почти не отличаются от произведенных на континенте. Способы изготовления подобны изготовлению мечей, хотя черены на саксах, произведенных позднее VIII в. не найдены. Поздние саксы имели рукояти, целиком изготовленные из органического материала. Ножи подобного типа, но меньшего размера, как кажется, использовались скорее в качестве утвари для разделки пищи, нежели как оружие. Ножи с лезвием более 20 см применялись либо на охоте, либо в бою. Некоторые саксы IX и X вв. достигали в длину 90 см и фактически являлись мечами.

 

 

Не смотря на хороший добрый меч, большая часть серьезной схватки велась копьями. Их могли, как метать, так и колоть ими, либо же использовать как нечто промежуточное, пригодное как для метания, так и в качестве оружия рукопашного боя. Наконечники копий сохранились в таких огромных количествах, что создалась возможность достаточно точно датировать различные их разновидности. Конструкция копья в эпоху англосаксонских вторжений выдерживалась в двух основных традициях. Одна — наконечник копья с широким пером кельтского происхождения; другая - варварская версия имперского римского пилума, известного как ангон или бебра.

Ангоны, найденные в местах проживания как германцев — во время римского владычества в Британии, так и англосаксов - в середине 7-ого столетия, были, подобны римскому пилуму, тяжелому дротику. Он имел короткую втулку, зазубренный наконечник и длинную тонкую шейку, изготовленную из железа. Самые ранние образцы, подобные пилуму, были предназначены для того, чтобы при попадании сгибаться, что делало их бесполезными для ответного броска. С течением времени, смысл слабой шейки был в большинстве своем забыт, и она развилась в твердую удлиненную втулку.

Тип копья с широким пером являлся гораздо более распространенным, чем ангон. Этот тип обычно подразделялся на два основных вида наконечников — листовидные и клинообразные. Листовидные наконечники имеют, как правило, чуть ниже середины, если смотреть от острия, симметричные угловые выступы. (Подробности см. в комментариях к цветной иллюстрации E.)

 

 

Щит изготавливался из деревянных досок, обычно, как говорится в поэмах, липовых (из древесины липы). Лицевая сторона, как правило, покрывалась прочной воловьей шкурой. В соответствии с Правом Инэ изготовителям щитов категорически запрещалось использовать овечью шкуру, и такая потребность в законе предполагает, что применение этого некачественного материала являлось делом обыкновенным. Простейший вид умбона для щита изготавливался из плоского листа железа, который резался и сворачивался, создавая равносторонний конус с фланцевым основанием. Четыре отверстия во фланце позволяли приклепывать умбон к лицевой стороне щита. Умбоны англосаксонского периода всегда изготовлялись из железа: медный сплав и золото встречаются только в виде декоративного оформления деталей. Более сложные конусообразные умбоны типичны для раннего и среднего англосаксонских периодов. Для приведения к окончательному виду они требовали больших затрат труда, но по внешности выглядели привлекательнее. Щит из Саттон Ху, основанный на образцах центральной Швеции, либо являющийся шведским импортом, уникален среди древних англосаксонских щитов из-за наличия металлической оправы, в данном случае мягкого медного сплава, которая наводит на мысль о церемониальности доспеха. И хотя оправные скобки, скорее всего, имелись на большинстве щитов англосаксов, они не сохранились, будучи, видимо, изготовленными из обработанной кожи.

 

 

Не смотря на то, что древнеанглийская литература частенько ссылается на byrnies (кольчуги), сохранился всего лишь один англосаксонский образец из Саттон Ху. Кольчуга из Саттон Ху изготовлена общепринятым способом — из металлических колец, каждое из которых соединено с четырьмя соседними кольцами. Любопытнейшая особенность заключается в том, что заклепки, соединяющие каждое сочленение, сделаны из меди. Другие сохранившиеся части кольчуги, такие как бармица шлема VIII в. из Коппергейта, по обыкновению проклепаны железом. (Чередующиеся ряды колец на коппергейтской бармице скорее скованы молотом в цельные кольца, нежели проклепаны.) Кроме литературных источников существует весьма скудное свидетельство использования кольчуги англосаксами в конце X в. Тем не менее, как видно на гобелене из Байо, в XI в. королевские хускарлы были экипированы кольчугами.

 

 

Хотя лучники и имелись в армиях англосаксов, в больших количествах их никогда не существовало. На гобелене из Байо среди английских отрядов изображен всего один лучник; другой представлен на ларце Френкса. В начале IX в. законы Каролингов обязывали франкских воинов в дополнение к своему остальному вооружению прибывать на сборы с луками, однако в сохранившихся англосаксонских источниках не существует никакого подобного требования. Генри Хантингдон приводит замечание Вильгельма Завоевателя о том, что саксы «не знали использования лука». И хотя это замечание явно ошибочно, очевидно, что англосаксы еще не оценили достоинство массированного обстрела из луков, и использовали лук гораздо более разрозненно, чем их континентальные современники. Обыкновенный тэн был, вероятно, знаком с луком как с оружием для охоты, но вряд ли использовал его на войне.

Луки, длиной приблизительно шести футов, приходились в рост стрелку — обычный размер для северо-западной Европы. Предпочтение отдавалось тису или ясеню для самого лука, и тополю или буку для стрел. Лук выстругивался из сердцевины ствола дерева, либо же мастерился из ветви подходящей формы и размера. Древки стрел вырезались из тонких молодых побегов подлеска необходимых деревьев. Тетивы, сплетенные из льняных нитей в струну, крепились на петлях.

 

 

(1) см. Корнелий Тацит, "Сочинения в двух томах", Москва, "Ладомир", 1993, Том 1, стр.359. <текст>

(2) там же, стр. 359. <текст>

(3) Здесь и далее Беовульф в переводе В. Тихомирова. Ср.:

 

Наследник Хальфдана   пожаловал Беовульфу
знак победный —   ратное знамя,
стяг златовышитый —   и шлем с кольчугой;
многие видели   и меч знаменитый,
ему подаренный.   Беовульф поднял
заздравную чашу:   дары такие
принять не стыдно   в глазах дружины;
и я немногих   встречал героев
в иных застольях,   кто был бы достоин
тех четырех   златозарных сокровищ!
Сетью железной   по верху обвитый,
шишак тот служит   надежным кровом,
спасая голову   от остролезвого
меча, разящего   в жестокой сече,
когда воитель   идет на недругов.
Еще, по воле   военачальника,
восемь коней   в роскошных сбруях
ввели в палату:   была на первом
ратная упряжь,   седло, в котором
сидел, бывало,   сам сын Хальфдана,
дружиноводитель,   когда, вступая
в игру мечевую,   не знал он страха
над грудами трупов   под градом ударов.
Защитник Ингвинов,   желая ратнику
удачи воинской,   отдал во вечное
владенье Беовульфу   одежды боя
и коней резвых,   воздал ему конунг
добромогучий   за труд, воителю,
казной богатой   да скакунами —
никто не скажет,   что плата нещедрая.» <текст>

 

 

© перевод al_avs

Читать далее →