Шлем из Саттон-Ху: новая реконструкция

 

Transactions of The British Museum Quarterly, Vol. 36, No. 3/4 (Autumn, 1972), pp. 120-130

 

 

Одним из важнейших предметов, найденных в 1939 году в погребальном хранилище корабля в Саттон Ху, был шлем. Когда его нашли, он состоял из множества фрагментов проржавевшего железа, среди которых выделялись несколько чуть лучше сохранившихся и потому хорошо узнаваемых частей из литой бронзы – сформированные нос и рот с усами-щеточками и парой бровей. Железо полностью окислилось, прежде чем деревянная погребальная камера, расположенная посередине корабля, обрушилась. Это было удачно, потому что куполообразный шлем просто рассыпался, и оставшиеся неповрежденными края изломов давали надежду на восстановление формы. Если бы шлем просто раздавило, как это случилось бы при слишком раннем обрушении камеры, его никогда нельзя было бы так подробно изучить или восстановить форму. Он был реконструирован в 1945 году (Илл. xliv (a) и (b), xlvii (a)). К сожалению, остатки в земле не были подвергнуты фотофиксации, а так же не было составлено никакой схемы, демонстрирующей взаимное расположение фрагментов. Таким образом, задача реставрации свелась к собиранию пазла без какого-либо изображения на крышке коробки.

Реконструкция 1945 года показала, что очень многого не хватает. Более половины поверхности первоначального образца отсутствует, так же как и фрагментарный материал, который мог бы заполнить лакуны. Это наиболее отчетливо видно на реконструкции 1971 года (Илл. xlv, xlvi и xlvii (b)). Почему среди раскопанного материала одни обнаруженные фрагменты, хотя и полностью окисленные, сохранились относительно хорошо, а от остальных не осталось и следа, остается невыясненным.

Подобный шлем – неимоверная редкость. До сих пор известна лишь одна подлинная находка шлема с Британских островов ранней постримской германской эпохи, то есть за период в шесть с половиной веков, начиная от ухода римлян и заканчивая нормандским завоеванием. Этот шлем, найденный в Бенти Грендж в Дербишире (1), относится к другому типу, лишен сложного декора образца из Саттон-Ху и имеет навершие из роговых пластин. Более того, шлем из Саттон-Ху вовсе не англосаксонский, а шведский. Как таковой он является ключевым элементом в новой важной картине, сложившейся после анализа корабельного погребения из Саттон-Ху, свидетельствующей о тесных связях со Скандинавией задолго до эпохи викингов и о вероятном шведском происхождении восточноанглийского королевского дома Вуффингов (2).

Реконструкция 1945 года всегда казалась неудачной по ряду параметров, и очень скоро была раскритикована, хотя и не в печати, шведскими и другими учеными. Поскольку задние стороны фрагментов – в том числе и бронзовых отливок – зафиксированы не были, проверить достоверность реконструкции не представлялось возможным. Реставратором в исследовательской лаборатории был назначен наш друг и коллега Герберт Мэрион, специалист по старинной металлургии, а также скульптор, которого попечительский совет специально привлек к работе над реставрацией находок из Саттон-Ху под руководством доктора Плендерлейта. Мэрион сделал с фрагментами максимум возможного, и представил результат шести месяцев упорной и терпеливой работы. Восстановленный шлем был многократно опубликован и выставлялся на протяжении двадцати пяти лет; о нем много пишут и говорят, особенно (по причинам, которые станут очевидны) студенты, изучающие древнеанглийский язык и литературу. Многое из того, что сделал Мэрион, безупречно. Общий характер шлема сделался очевидным.

 

 

 

Рис. I. Крупный кружевной узор, использованный на шлеме из Саттон-Ху.

 

 

 

Шлем был изготовлен из пластин тонколистового железа и состоял из навершия, к которому крепились, свисая, шейный защитный доспех, два нащечных доспеха и лицевая маска. Снаружи железная основа всех этих элементов первоначально была практически полностью покрыта бронзовыми пластинами, участки которых сохранились в крайне фрагментарном виде. На этих бронзовых пластинах штампами выбиты декоративные и символические сюжеты. Использовались два разных штампа с кружевными узорами животных, один более крупный и прямоугольной формы размером 5Í3,3 см. (Рис. 1), другой – меньшего размера, длинный и узкий. Также использовались два штампа с изображениями фигурных сцен. Четыре отштампованные орнамента обозначены номерами следующим образом:

1. Фигурная сцена: танцующие воины.

2. Фигурная сцена: всадник и павший воин.

3. Большое кружево.

4. Малое кружево.

Позднее, после завершения работы Мэриона, один из рисунков был реконструирован в виде изображения мужских фигур-близнецов, участвующих в ритуальном танце (Рис. 2). Каждый мужчина держал в дальней от центра руке по два копья остриями вниз, а противоположные руки фигур были скрещены, и сжимали по обнаженному мечу, направленному вверх. Обе фигуры были одинаково одеты в подобие подпоясанного плаща длиной до колен со стегаными или вышитыми кантами и в шапки в форме треуголки, носимые на голове в наполеоновском стиле и увенчанные парой высоких загнутых внутрь рогов, заканчивающихся птичьими головами, обращенными друг к другу. На второй фигурной сцене изображен вооруженный всадник на коне со щитом и копьем, сбивающий облаченного в кольчугу врага, который, лежа на земле, наносит коню удар мечом в грудь. На крупе лошади на коленях стоит маленький человечек, по-видимому, направляющий копье всадника. Лишь отдельные фрагменты этой сцены поддаются реконструкции, хотя сцену с танцующими воинами-близнецами удалось воссоздать практически полностью (Рис. 2). Панель с одной маленькой ногой, уверенно помещенная Мэрионом в нижнюю часть навершия шлема напротив гребня сзади, по-видимому, представляла собой третью фигурную сцену. Остальная часть этой сцены была утрачена: бронзовая панель с рисунком была сорвана с поверхности железа острием копья, которое, как говорят, пробило шлем изнутри насквозь. Это истолковывается как пример ритуального "умерщвления" предмета перед захоронением (4) – языческая практика, которая должна была высвободить его дух; эту же функцию выполняет огонь в обряде кремации, описанном в древнеанглийском эпосе Беовульф. 

 

Рис. 2. Реконструкция рисунка танцующих воинов-близнецов, использованного на шлеме из Саттон-Ху.

 

 

 

Было очевидно, что шлем не имел кабаньего гребня, как это встречается в шведском изобразительном искусстве периода Вендель. Между тем, бронзовые брови, инкрустированные серебряной проволокой и отороченные по внешнему краю линией квадратных гранатов, заканчивались позолоченными кабаньими головами (сравни Беовульф, 303-304):

                              Eoforlic scionon
ofer hleorbergan         gehroden golde

                                  (Сверкали вытиски вепрей
над щитками нащёчными         золотом украшенные).

И сравни строки 1448-1450:

ac se hwita helm ..... since geweorðad

(шлем белый ..... сокровищем приукрашенный).

Шлем также имел серебряный вид, упомянутый в поэме, поверхности его декоративных бронзовых пластин были лужеными. Однако детали дизайна шлема (например, его размер, расположение орнамента, форма тульи, форма нащечников, шейного щитка и лицевой маски) не были четко установлены.

Проверить достоверность реконструкции 1945 года по этим параметрам было невозможно без ее демонтажа. Мэрион изваял голову человека из затвердевающего гипса и погрузил в нее те сохранившиеся фрагменты, расположение которых казалось надежным или можно было предугадать. Осталась коробка с кусочками – в основном мелкими, в одном вопросе имевшими решающее значение, а вместе с ними – большое количество ржавчины, отложившейся или образовавшейся снаружи на бронзовых пластинах, на которых остались оттиски штампованного орнамента в зеркальном отображении. С них Мэрион снял слепки, по которым и восстановил декоративные детали. Но, несмотря на то, что работа Мэриона позволила восстановить и описать особенности шлема, во многих ключевых моментах пришлось строить догадки, ибо у него не было возможности поехать в Швецию, чтобы изучить сравнительный материал. Полная разборка старой реконструкции (Илл. xlix) не могла быть предпринята до тех пор, пока не появились условия и время для совместной работы специалистов по реставрации и археологии, которые могли бы гарантировать непрерывный прогресс и доскональное исследование каждого аспекта, а также полную фиксацию каждого этапа работы и каждого свидетельства; за этим должно последовать восстановление шлема в том виде, который, как мы надеемся, будет более понятным и аутентичным. Эта процедура была недавно завершена. В общей сложности она длилась восемнадцать месяцев и, перемежаясь с другими работами на этапах, где требовалось некоторое ожидание, заняла целый год труда мистера Найджела Уильямса, специалиста по реставрации Департамента средневековых и более поздних древностей, чье достижение заслуживает самой высокой оценки. Чтобы охватить поставленные задачи и понять план работ по реставрации, необходимо взглянуть на старую реконструкцию (Илл. xliv и xlvii (a)). Вид сбоку (Илл. xlvii (a)) весьма показателен. Челюсть практически не защищена, так называемые нащёчники служат скорее наушниками. Вырез в передней части нащечников служит лишь для того, чтобы обнажить большую часть щеки. Это противоположно тому, что характерно для позднеримских шлемов, где вырезание нащечников обычно происходит сзади. На Илл. xlvii (a) видно, что лицевая маска выдвинута, чтобы обеспечить свободу носа; углубление на спинке носа (несмотря на то, что два отверстия внизу, служащие ноздрями, пропускают воздух) слишком мало, чтобы вместить настоящий нос. Это отметила ещё ее величество королева, когда ей показывали сокровища Саттон-Ху по случаю званого вечера, устроенного попечителями в честь двухсотлетия музея. Это выпирание лица вперед повлекло бы за собой изгиб металлического листа, поскольку в трех точках его соединения с навершием шлема не было предусмотрено никаких шарниров (Илл. xliv (a)). Брови и верхняя часть носа соединяются в жесткий узел, как говорил Мэрион; и поскольку центральная точка соединения не была шарнирной, две другие также не могли быть таковыми. Выгибание железной пластины представлялось маловероятной работой для хорошего мастера. Если бы налобная часть навершия была немного надстроена вперед, маска могла бы сидеть вертикально, освободив нос. Основной ошибкой старой реконструкции было решение Мэриона строить ее на основе размера головы среднестатистического человека, которую он изваял в гипсе. Вместо того чтобы позволить фрагментам самим диктовать форму, они были подогнаны под этот заранее заданный размер путем вдавливания в гипс. Также не было сделано достаточного запаса для внутренней подкладки или подшлемника, или для объема волос, которые, без сомнения, присутствовали.

Еще одна проблема связана с гребнем (Илл. xliv и xlvii (a)). Он помещался поверх венца и заканчивался спереди и сзади литой бронзовой позолоченной головой дракона. В реконструкции Мэриона задняя голова была расположена вне навершия, на нашейном защитном щитке. Поскольку на конце гребня нет ни малейшего намека на шарнир, и ни один из известных гребней шведских шлемов не имеет шарнира, это может означать только то, что нашейный защитный щиток должен сидеть жестко. Если бы это было так, то, помимо трудностей в ношении, которые эта конструкция могла бы вызвать, можно было бы ожидать, что он и навершие были выкованы из цельного листа металла. Однако это не так, поскольку и по заднему краю навершия, и по верхнему краю назатыльника (Илл. xliv (b)) сохранилось достаточно первозданного материала, позволяющего установить, что каждый из них был выполнен отдельно и имел свою бронзовую окантовку. Кроме того, чтобы поместить голову дракона на назатыльник (где, по словам Мэриона, ее длина совпадает с высотой вертикальной зоны назатыльника, до его изгиба на спину), в гребень, в частности сзади, пришлось вставить около четырех дюймов гипса (Илл. xliv (b)). Как представляется, для этого не было никакой причины. Гребень сделан из цельной железной трубки D-образного сечения, инкрустированной серебряной проволокой (5), присутствие которой, возможно, способствовало его сохранению. Это яркий пример шлема с гребнем, описанного в Беовульфе (1030-1031):

Ymb ðaes helmes hrof          heafodbeorge
wirum bewunden         wala utan heold

(Снаружи по своду шлема           защитой голове служил
гребень железный,           нитью серебряной обвитый).

И более того, это впервые позволило точно установить значение уникального слова «wala».  Если на самом деле было еще четыре дюйма в составе полноценной длины гребня, как показано в реконструкции Мэриона, то где они? Нет причин, по которым их не должны были найти исследователи. И наконец, Илл. xliv и xlvii (a) позволяют понять, насколько непоследовательна старая реконструкция декоративного узора; проработать ее не представлялось возможным.

Если внимательно рассмотреть вид спереди старой реконструкции (Илл. xliv (a)), то отверстия для глаз кажутся чрезмерно большими и уязвимыми. Подбородок удлинен и выступает вниз, так что если сравнить вид спереди и сбоку, то окажется, что между лицевой и нащечной защитой нет никакой связи. Они расходятся в стороны. В нижней части лицевой маски вертикально расположены узкие панели кружевного орнамента (Илл. xliv (a)). Над правой бровью владельца шлема можно увидеть одиночную фигуру воина с копьями в руке и рогатым головным убором. Наконец, непосредственно над носом, где его верх и внутренние концы бровей соприкасаются, имеется любопытный зазор. Это кажется слабым местом в центральной точке дизайна передней части шлема. Ни один уважающий себя германский мастер, учитывая horror vacui, присутствующий в германском орнаменте, и стилистические предпочтения того времени, не стал бы с этим мириться. В одном шведском шлеме из корабельного погребения № I на вендельском кладбище, это место занимала человеческая голова; ни на одном шлеме того периода, кроме шлема из Саттон-Ху, нет лицевой маски. Шлем из Венделя I имеет наносник в форме птицы, над которым расположена голова дракона. Уильямс отмечал, что плоская верхняя часть носа маски из Саттон-Ху была позолочена, как будто предназначена для лицезрения. Однако позолота кончается на середине плоской вершины носа, что говорит о том, что дальше идет тыльная часть, открытая в реконструкции Мэриона, но предназначенная для того, что бы быть прикрытой.

И последнее замечание по поводу старой реконструкции. Среди остатков шлемов, собранных в погребальной камере, был фрагмент третьей позолоченной головы дракона с хорошо видимыми челюстями и зубами. Мэрион не нашел для нее места и, соответственно, исключил из своей реконструкции. Он не упомянул о ней и в своей публикации о шлеме в Antiquity xiv, 1946. На него, несомненно, повлиял тот факт, что она была сделана не из литой бронзы, как две другие головы дракона, брови, нос и рот, а из гипса, покрытого сусальным золотом. Одна из целей новой попытки реконструкции заключалась в том, чтобы найти объяснение этой третьей голове дракона.

 

 

Прежде чем прикоснуться к старой реконструкции, была разработана четкая программа с обширным списком конкретных вопросов, требующих ответа. Приступив к работе, невозможно было ни повернуть назад, ни остановиться. На Илл. xlv, xlvi и xlvii (b) изображена новая реконструкция, и я, прежде всего, перечислю ее новые характерные черты, а затем изложу их обоснование. Совместно с этими иллюстрациями идут рис. 3 и 4, которые демонстрируют декоративное оформление шлема, сейчас впервые подтвержденное.

Вид спереди (Илл. xlv (a)) демонстрирует значительно уменьшенные отверстия для глаз, вертикально расположенную и значительно укороченную лицевую маску. Над носом, опираясь на его плоскую вершину, располагается одна из литых бронзовых голов дракона, обращенная вверх. В таком положении она становится головой и плечами крылатого дракона, обретшего, так сказать, свое тело (рис. 5). Брови – это расправленные крылья, нос – тело, усы и рот – веерообразный хвост. Крылатый дракон противостоит, голова к голове, другому дракону, расположенному на переднем торце гребня (рис. 4). Хорошо видно, что затылочные защитные щитки теперь длиннее лицевой маски, и когда их притягивают к ней, то они оказываются вровень с ее изогнутым профилем; очевидно, они крепились с помощью лент, пришитых к подкладке шлема и завязываемых под подбородком (6). Вид сбоку (Илл. xlvii (b)) демонстрирует нащёчники новой конструкции. Они подрезаны сзади, а не спереди. Можно заметить, что форма этого выреза соответствует профилю вырезанного края затылочного щитка. Практика нанесения фрагментов шлема для новой реконструкции (это была легкая оболочка, полностью открывающая тыльную сторону каждого фрагмента, фрагменты были погружены в слой смолы, Илл. l (b)) показывает, что созданное таким образом пространство (рис. 4) обеспечивает свободное движение плеч, а значит, и рук. Остальная часть головы полностью защищена. Видны вертикальная посадка лицевой маски и укороченный размер гребня. Наконец (Илл. xlv (b)) широкий веер нового шейного доспеха можно отличить от старого. Установив (на основании внутренних данных) эту новую ширину шейного доспеха, мы обнаруживаем, что в итоге имеем широкий доспех, изображенный на некоторых шведских произведениях искусства вендельского периода (Илл. li (b)), который до настоящего времени не встречался в археологических материалах. Стоячий воротник (вертикальная часть) шейного щитка был укорочен, и, кстати, его высота оказалась слишком мала, чтобы вместить более длинную голову дракона.

 

 

 

Рис. 3. Схематическое изображение лицевой стороны шлема из Саттон-Ху, показывающее распределение четырех декоративных узоров.

 

 

 

Стоит сразу сказать, что многие вопросы, поставленные шлемом, были решены в процессе поиска новых соединительных стыков. Почти все они были найдены Уильямсом в результате изучения рисунка коррозии на внутренней стороне шлема. Эта коррозия, имеющая своеобразную почернелую волнистую и пузырчатую консистенцию, местами почти зернистую (Илл. l (a)), была весьма характерной, и мы интерпретируем ее как разложившуюся кожаную подкладку, пропитанную оксидом железа. Некоторые из этих соединительных элементов были длиной всего в несколько миллиметров, но, тем не менее, они являлись четкими и определенными и не вызывали сомнений  Илл. xlvi и l).  Этот успех сам по себе является топорным и незначительным свершением в области археологической хирургии. Фрагменты пришлось выковыривать из гипсового остова, а маску, назатыльники и нащечники распиливать ножовкой. Рентгенограммы последних двух частей шлема, сделанные до начала работ, показали, что Мэрион закрепил оригинальные фрагменты на прочной сетке из стальной проволоки, залитой гипсом (Илл. xlviii). Каждый оригинальный фрагмент, как видно на рентгенограммах, пришлось выпиливать отдельно, удалять гипс с его задней и боковых сторон, снимать стальную сетку и очищать фрагмент, не допуская ни малейшего повреждения его поверхности или краев. С помощью новых соединительных элементов между фрагментами выявили, что кружевные узоры в нижней части лицевой маски располагались наискось, а не вертикально, что позволило уменьшить размер и изменить форму маски, а также сузить отверстия для глаз. Новые соединительные элементы также установили расположение сцен с танцующими воинами-близнецами, которые, как считалось ранее, находились только на навершии шлема, а также другой фигурной сцены (павшего воина) – на переднем крае каждой нащечной пластины (рис. 4). Создание плотных соединений по центру верхушки гребня (Илл. l (a)), последовавшее за правильной цельной сборкой самих фрагментов гребня (Илл. xlvi и xlvii (b)), переместило одиночную маленькую ножку, предположительно представляющую третью сцену, с нижнего края тыла навершия в положение напротив гребня посередине вверху. Таким образом, ножка должна быть расположена горизонтально, а не вертикально, и это – недостающая отставленная назад нога маленькой фигурки, которая стоит на коленях на крупе лошади на панели с изображением всадника. В связи с этим предполагаемая третья сцена исключается. Тем самым была установлена декоративная схема, представленная на рисунках 3 и 4.

 

 

 

Рис. 4. Схематическое изображение вида сбоку шлема из Саттон-Ху, демонстрирующее распределение узоров.

 

 

 

Положение головы дракона с бронзовой шеей или воротником, обращенной вверх, как показано на Рис. 5, было установлено отчасти благодаря тому, что при таком расположении воротник закрывал непозолоченную область верхней части носа (об этом см. выше), а также потому, что изящный изгиб воротника (Рис. 6) точно подходил по длине и закруглению к выпуклой поверхности внутренних концов бровей. В этом положении он также заполнял вызывающий  вопросы зазор, наблюдаемый в центре лицевой маски реконструкции Мэриона.

 

 

 

Рис. 5. Элементы лицевой части шлема из Саттон-Ху, демонстрирующие скрытый узор в виде крылатого дракона.

 

 

 

Содержание тщательно прорисованных сцен, богатых деталями, встречающихся в широком репертуаре шведского вендельского искусства, к которому принадлежат две наши сцены (рис. 2), и идентичность изображенных на них фигур неоднократно обсуждались (7) без каких-либо согласованных и окончательных решений. Эти сцены, очевидно, имеют большое значение и содержат, при их полном понимании, ключ к миру представлений, которые обогащали неграмотные древние германские общества. Несомненно, они были выбраны с умыслом, поскольку вызывали в памяти героическую историю и божественную защиту, а также подходили для украшения как боевых, так и церемониальных шлемов.

 

 

 

Рис. 6. Изображения трех драконьих голов со шлема из Саттон-Ху.

 

 

 

Фигуры-близнецы, исполняющие танец (подошвы их дальних от центра ног повернуты вверх), могут представлять воинов или жрецов, участвующих в ритуалах, связанных с культом бога войны Одина. Одинокая фигура с теми же атрибутами (шлем с орлиными головами на концах рогов, копья, магический пояс (?)) считается самим Одином, предположительно идентифицированным по тому факту, что в одной из версий – штампе для шлема из Эланда, Швеция (Илл. li (c)), он изображен одноглазым. Однако, как отметила мисс Эвисон, эта фигура встречается и в невоенных контекстах, например, в женском захоронении № 161 на кладбищах Дувра на предмете, который может быть рукояткой миниатюрного точила для заточки ножей, а также на пряжках (9) и накладках (10) (Илл. lii (a), lii (b) и li (a)). Без сомнения, его изображения были широко распространены также на тканях и дереве. Сцены на шлеме из Саттон-Ху вводят в Англию изобразительное искусство Венделя, северное развитие, не привязанное к классическим образцам, но способное свободно формулировать новые сюжеты. О его внедрении в исконно англосаксонское искусство можно судить по крышке кошеля из Саттон-Ху – местному творению, в котором фигурные сцены, заимствованные из искусства Венделя, выполнены в менее совершенной технике мастера по золоту и огранщика драгоценных камней. Это живая народная традиция, которая позже внесла свой вклад в Ларец Фрэнкса (Британский музей), в ряд каменных крестов, иллюстрирующих легендарные сюжеты, и в конечном итоге в гобелен из Байе, сотканный англосаксонскими леди.

© перевод britanniae.ru, 2024

 

 

 

XLIV. Шлем из Саттон-Ху. Старая реконструкция.

 

 

 

 

XLV. Шлем из Саттон-Ху. Новая реконструкция.

 

 

 

 

XLVI. Шлем из Саттон-Ху. Новая реконструкция. Вид сверху.

 

 

 

 

XLVII. Шлем из Саттон-Ху. Вид сбоку (a) старая реконструкция, (b) новая реконструкция.

 

 

 

 

XLVIII. Шлем из Саттон-Ху. Старая реконструкция. Рентгенограмма нащёчного доспеха.

 

 

 

 

XLIX. Шлем из Саттон-Ху. Составные части разобранной старой реконструкции.

 

 

 

 

L. Шлем из Саттон-Ху. Новая реконструкция. (a) Соединение в центре гребня, имевшее решающее значение, вид сзади. Благодаря этому соединению «третья сцена» может быть исключена, а панели с всадником показаны вертикально поднимающимися до гребня (Рис. 4). (b) Вид изнутри, демонстрирующий соединения и отдельные фрагменты, остающиеся видимыми.

 

 

 

 

LI. (a) Бронзовая накладка, Экхаммар, Швеция. (b) Бронзовый штамп, Торслунда, Эланд, Швеция; (c) увеличенная деталь с другого штампа.

 

 

 

 

LII. (a) Серебряная позолоченная пряжка, Финглшем, Кент. (b) Бронзовая голова из железной (?) стали, Дувр, Кент. (Увеличено)